Печать

[Una]

А то мне показалось, что вы властны

Есть немного. Но одно дело – быть властным, другое – любить власть. Второе – не мое.

Этот камень принадлежал вам?

Когда-то.

[Кумехтар]

Был он и есть, под землей древний клад,
Забытый за створами кованых врат,
И смертный вовек в те врата не войдет.
Зеленая травка по склонам растёт,

 
И овцы пасутся, и птица свистит,
И ветер морской в листве шелестит.
Да! ночь охраняет извечный клад,
Пока земля ждёт, пока эльфы спят.

Ну или так:

Старый, забытый, таинственный клад
Скрыт под скалой под охраною врат.
Доступ к воротам не всяком дан:
Пышной травой зарастает курган.
Бродят стада и поёт соловей
Веет над соснами ветер с морей.
Кладу таиться во мраке, пока
Дремлет род эльфов и длятся века.

Извините что вмешиваюсь, но скажите пожалуйста, леди Мелиан, чьи это стихи?

[Melian]

Есть немного. Но одно дело – быть властным, другое – любить власть. Второе – не мое.

Да, согласна, властность и властолюбие разные вещи. У вас я подозревала первое, а про наличие второго - непохоже, честно

Когда-то.

Значит, он вернётся к вам, как вещь, которая помнит, кому она принадлежала.

Мы будем продолжать соавторство в стихах? А то у меня тут новые строки в голове появляются, Лан.

Извините что вмешиваюсь, но скажите пожалуйста, леди Мелиан, чьи это стихи?

"Клад"-то? Джона Роналда Руэла Толкиена Первый перевод - В. Тихомирова, второй - С. Лихачёвой.

[Кумехтар]

Надо же))) Не знал))) Спасибо.

[Melian]

Надо же))) Не знал))) Спасибо.

А что, Кумехтар, вам понравился этот стих? А какой из переводов понравился больше, первый или второй? Мне вот - первый.

[Lórien Laicanórë]

Извините, Уна, что опять встреваю. ))) Мне тоже больше нравится первый вариант перевода этого стиха Профессора, как то благозвучнее......

[Una]

Мы будем продолжать соавторство в стихах? А то у меня тут новые строки в голове появляются, Лан.

Можно как-нибудь попробовать. Правда, у меня в голове пока ничего не появляется.

Насчет “Клада” - да, это упущение. Срочно в -

Favorites.

J. R. R. T.

THE HOARD

When the moon was new and the sun young
of silver and gold the gods sung:
in the green grass they silver spilled,
and the white waters they with gold filled.
Ere the pit was dug or Hell yawned,
ere dwarf was bred or dragon spawned,
there were Elves of old, and strong spells
under green hills in hollow dells
they sang as they wrought many fair things,
and the bright crowns of the Elf-kings.
But their doom fell, and their song waned,
by iron hewn and by steel chained.
Greed that sang not, nor with mouth smiled,
in dark holes their wealth piled,
graven silver and carven gold:
over Elvenhome the shadow rolled.

There was an old dwarf in a dark cave,
to silver and gold his fingers clave;
with hammer and tongs and anvil-stone
he worked his hands to the hard bone.
and coins he made, and strings of rings,
and thought to buy the power of kings.
But his eyes grew dim and his ears dull
and the skin yellow on his old skull;
through his bony claw with a pale sheen
the stony jewels slipped unseen.
No feet he heard, though the earth quaked.
when the young dragon his thirst slaked.
and the stream smoked at his dark door.
The flames hissed on the dank floor,
and he died alone in the red fire;
his bones were ashes in the hot mire.

There was an old dragon under grey stone;
his red eyes blinked as he lay alone.
His joy was dead and his youth spent,
he was knobbed and wrinkled, and his limbs bent
in the long years to his gold chained;
in his heart's furnace the fire waned.
To his belly's slime gems stuck thick,
silver and gold he would snuff and lick:
he knew the place of the least ring
beneath the shadow of his black wing.
Of thieves he thought on his hard bed,
and dreamed that on their flesh he fed,
their bones crushed, and their blood drank:
his ears drooped and his breath sank.
Mail-rings rang. He heard them not.
A voice echoed in his deep grot:
a young warrior with a bright sword
called him forth to defend his hoard.
His teeth were knives, and of horn his hide,
but iron tore him, and his flame died.

There was an old king on a high throne:
his white beard lay on knees of bone;
his mouth savoured neither meat nor drink,
nor his ears song; he could only think
of his huge chest with carven lid
where pale gems and gold lay hid
in secret treasury in the dark ground;
its strong doors were iron-bound.
The swords of his thanes were dull with rust,
his glory fallen, his rule unjust,
his halls hollow, and his bowers cold,
but king he was of elvish gold.
He heard not the horns in the mountain-pass,
he smelt not the blood on the trodden grass,
but his halls were burned, his kingdom lost;
in a cold pit his bones were tossed.

There is an old hoard in a dark rock,
forgotten behind doors none can unlock;
that grim gate no man can pass.
On the mound grows the green grass;
there sheep feed and the larks soar,
and the wind blows from the sea-shore.
The old hoard the Night shall keep,
while earth waits and the Elves sleep.

 Клад

Перевод - С. Лихачева

Боги, вступившие в мир на заре,
Пели о золоте и серебре:
Хлынул серебряный дождь на листы,
Золотом вспыхнули воды, чисты.
Прежде, чем бездна разверзлась в земле,
Прежде, чем гном пробудился во мгле,
Эльфы слагали заклятия слов:
Песни звенели средь рощ и холмов,
На наковальнях ковали творцы
Для королей дорогие венцы.
Смолкли напевы; безжалостный рок
К гибели мир первозданный увлек.
Злобная алчность, завистливый взгляд
В темные склепы упрятали клад
Блеск серебра и узор золотой.
Тьма поднялась над эльфийской землей.

Старый и злобный, жил гном под холмом:
Жаден до злата, богат серебром.
Молот звенел о металл без конца,
Долго трудился он в поте лица
Деньги ковал и без счету колец,
Мыслил купить королевский венец.
Зренье и слух подводили порой,
Высохший череп сиял желтизной,
В скрюченных пальцах не мог удержать
Светлых камней он бесценную кладь.
Гном не услышал, как дрогнул портал:
Юный дракон в подземелье вползал.
Воды вскипели, пал облаком прах,
Пламя шипело на скользких камнях,
В огненном смерче, прорезавшем мглу,
Гномий скелет обратился в золу.

Старый дракон под порталами скал,
Веки смежив, отрешенно дремал:
Радость померкла и юность прошла,
Сила и бодрость сгорели дотла.
Долгие годы он клад сторожил,
В сердце угас необузданный пыл.
Знал до полушки свое он добро:
Золото нюхал, лизал серебро,
Черным крылом укрывал их от глаз;
К брюху прилипли берилл и алмаз;
Вора не прочь был в зубах размолоть:
Злобно мечтал, как пожрет его плоть,
Кости сжует, кровь потянет из жил;
Уши прижал, затаился, застыл.
Звякнул доспех - но дракон не слыхал.
Голос раздался под сводами скал:
Юный воитель в сиянии лат
Звал его биться за спрятанный клад.
Не помогли ни броня и ни клык
Меч паладина дракона настиг.

Старый король с бородою седой
Скипетр сжимал одряхлевшей рукой.
Песням не рад, ни еде, ни питью,
Думал он вечную думу свою
О сундуке под надежным замком,
Злато и камни упрятал он в нем,
В тайном подвале, во мраке земли;
Сталь и решетки тот клад стерегли.
Доблестных танов ржавели мечи,
Славы былого померкли лучи,
В залах заброшенных ветер гулял
Только о злате король помышлял.
Он не услышал, как пели рога:
Хлынула кровь под мечами врага,
Пламя взвилось над руинами плит,
Был властелин на пороге убит.

Старый, забытый, таинственный клад
Скрыт под скалой, под охраною врат
Доступ к воротам не всякому дан.
Пышной травой зарастает курган,
Бродят стада и поет соловей,
Веет над соснами ветер с морей;
Кладу таиться во мраке - пока
Дремлет род эльфов и длятся века.

Клад.

Перевод – М. Виноградова

Из блеска первой луны,
Из юного солнца лучей
Боги создали клад.
Песней волшебной своей,
И серебро засверкало
В травах просторов степных,
И золото полнило волны
Бурных потоков седых,
Прежде, чем гном проснулся,
Дракон расправил крыло,
Или земля обнажила
Огненное нутро,
Прежде, чем вырыли ямы
В глубоких долинах лесных
Жили древние эльфы,
Хранители чар колдовских,

И дивные вещи творили,
И нет их в мире ценней,
И пели когда создавали
Короны своих королей.
Давно те песни замолкли, -
Свершился суровый рок,
Цепи их заглушили,
Пресёк их стальной клинок,
Алчности в тёмных чертогах
Чужды песни и смех,
Трясётся она над богатством,
Что копит в тайне от всех,
Валит изделия в груды
Из золота и серебра;
Тем временем эльфов обитель
Стала пуста и темна.

В гулкой чёрной пещере
Жил старый-престарый гном,
Весь век просидел под горою
Над золотом и серебром.
С молотом и наковальней
Расстался он только тогда,
Когда от вечной работы
Высохла в кость рука.
Чеканил одни лишь монеты
И звенья богатых цепей,
Надеясь, что купит этим
Могущество королей.
Но слух его притупился,
И зренье стал он терять,
И скоро гному осталось
Лишь камни перебирать.
Губы его посерели,
И всё же в улыбку ползли,
Когда меж скрюченных пальцев
Алмазы на пол текли.
За стуком их не расслышал
Тяжкой поступи он,
Когда у реки приземлился
Юный свирепый дракон:
Огнём дохнул сквозь ворота,
От сырости стылой ярясь,
И кости гнома упали
Пеплом в горячую грязь.

Под голой серой скалою
Жил старый-престарый дракон,
Сверкая от скуки глазами,
Лежал в одиночестве он.
Юность давно умчалась,
И пыл свирепый остыл.
Сморщенный и шишковатый
Ящер в изгибе застыл
Над кучей сокровищ, направив
К ним думы, и зренье, и слух;
За многие, долгие годы
Огонь в его сердце притух.
В скользкое брюхо вдавились
Камни бесценной бронёй,
Запах монет вдыхал он
И блеск освежал их слюной,
Все ценности, что хранились
Под сенью обширных крыл,
Помнил с первой минуты,
И ничего не забыл.
На жёстком ложе вздыхая,
Дракон о ворах помышлял,
И в снах своих беспокойных
Нещадно их истреблял:
Тёплое мясо глотал он
И кровь горячую пил...
Довольный сквозь дрёму собою
Уши змей опустил.
Звон кольчуги раздался,
Но дракон не слыхал,
Как юный отважный воин
Вызов на битву кидал.
Зубы - кинжалы у змея,
А шкура тверда, как рог,
Но полыхнул в подземелье
Яркий заветный клинок.
Вскинулся ящер, и тут же
Свистнул жестокий удар,
Тело рассёк и мгновенно
Век старика оборвал.

Сидел на высоком троне
Старый-престарый король,
Грел бородою колени,
Слушал суставов боль.
Ни песни, ни вина, ни яства
Его развлечь не могли:
К тайному подземелью
Мысли его текли,
Где в сундуке огромном
Под низким сводом лежат
Золото и алмазы,
С боем добытый клад.
Дверь того подземелья
Засов железный держал,
Проход к той двери тяжёлой
Один лишь владыка знал.
Слава его угасла,
И суд неправеден был,
Мечи его приближённых
Долгий покой затупил.
Замок пустеет, ветшает,
Запущен дворцовый сад,
Зато под рукой королевской
Хранится эльфийский клад.
Не слышал рогов он раскаты
На перевале в горах,
Не чуял запаха крови
На смятой траве в степях:
Замок его полыхает,
Рыцари все полегли,
В холодной глубокой яме
Свои он окончил дни.

Лежит в глухом подземельи
Древний-предревний клад,
За всеми забытой дверью
Ни чей не смущает он взгляд,
К этим угрюмым воротам
Смертных следы не ведут,
На старых могильных курганах
Травы забвенья растут.
Мёртвых сон не тревожат
Трели птиц в вышине,
Дует солёный ветер
В чистой небес синеве,
Дует над тёмной горою,
Где Ночь хранит древний клад,
Пока круг времён завершится
И эльфы вернутся назад.

Клад

Перевод – В. Тихомиров

Было солнце юно и месяц млад,
когда выпевали боги свой клад:
серебрую россыпь в зелени трав
и золота в водах прозрачных расплав.
Щель Хелля еще не разверзлась тогда,
дракон не рожден был, ни гном – в те года
здесь жили издревние эльфы одни,
волшебным пеньем творили они
в холмах средь лесов много дивных вещей
и чудо-венцы для своих королей.
Пришел им закат, звук волшебных словес
сталь заглушила и грохот желез;
нет песен у жадности, только ощер
угрюмый во мраке тесных пещер
над грудой сокровищ, – вековечного зла
на родину эльфов тень наползла.

Жил в темной пещере старый гном,
плененный золотом и серебром,
в работу он вкладывал силу и злость,
ладони истерты по самую кость:
монеты ковал и снизки колец,
и власть королевскую думал, кузнец,
купить! Но вовек не покинул свой склеп,
и сморщился он, и оглох, и ослеп,
и скрючились руки и стали дрожать, –
он камушка в пальцах не мог удержать.
И он не услышал, как недра горы
дрожали, когда, молодой в те поры,
свою жажду сокровищ дракон утолил –
в пещеру заполз и огнем опалил.
В том пламени алом сгорел гном дотла,
осталась от гнома на камне зола.

Жил старый дракон. Под серой скалой
свой век пролежал он, одинокий и злой;
когда-то был счастлив, когда-то млад,
но, к злату прикован, стал он горбат,
иссох, и померк алый свет его глаз,
и даже огонь в его сердце угас.
Алмазы вросли в его шкуру, привык
сокровища пробовать он на язык,
знал каждую вещь и каждый излом
того, что лежит под черным крылом.
Он думал всегда об одном – о ворах:
как плоть он сожрет и сотрет кости в прах,
и кровью напьется. Его голова
бессильно поникла, он дышит едва
и звона кольчуги не слышит. На бой
дракона зовет воитель младой;
сверкнул у героя в руках острый меч,
и тот, кто сокровища должен стеречь,
чьи зубы – кинжалы, чья шкура была
как сталь, – змей погиб, не поднявши крыла.

Жил старый король. Белоснежно седа
до костлявых колен отросла борода
с тех пор, как, юный, на трон воссел.
Веселья не знал он, не пил, не ел,
и думал всегда об одном – о своем
богатстве в большом сундуке под замком,
о золоте том и том серебре,
что за кованой дверью хранятся в горе.
Его меч заржавел, его слава прошла,
бесчестен был суд и неправы дела,
хоромы безлюдны, темны – оттого ль,
что был он эльфийского клада король?
Не чуял он крови, не слышал врагов,
ни стука копыт, ни звука рогов –
сгорели хоромы, погибла земля,
и в холодную щель брошен труп короля.

Был он и есть, под горой древний клад,
забытый за створами кованых врат,
и смертный вовек в те врата не войдет.
Зеленая травка по склонам растет,
и овцы пасутся, и птица свистит,
и ветер морской в листве шелестит.
Да! ночь охраняет извечный клад,
пока земля ждет, пока эльфы спят.

Мелиан, а это для Вас лично. -

Кот.

Вон тот жирный кот
Спит на диване.
Мышь видит он или же сон
О свежей сметане.
А может мечта его увела
Свободным и гордым
В край, где мявчат, дерутся, рычат
Похожие морды
Ловки и дики, стройны и хитры...
Или в берлогу:
Люди с докучной заботой туда
Проникнуть не могут.
Сильные львы огромны, страшны,
Кровавая пасть,
Лапы проворны и когти остры,
Песочная масть,
Пристальный взгляд и поджарый зад,
Уши торчком.
Корм им не нужен - догонят ужин
Одним прыжком
Ночью в глуши, в тревожной тиши...
Они далеко.
Очень давно за молоко
Воля навек отдана.
Но тот жирный кот,
Хоть в холе живет,
Ее не забыл. Вот.

[Кумехтар]

А что, Кумехтар, вам понравился этот стих? А какой из переводов понравился больше, первый или второй? Мне вот - первый.

Чесно говоря, первый перевод мне кажется недостаточно мелодичным. Не звучит как-то...

Второй же перевод не имеет этого недостатка, но там тоже есть ошибки:

1. "Доступ к воротам не всякомУ дан:" - пропущена буква у.
2. Последняя строка не звучит.

Но если выбирать из того, что есть, то я, пожалуй, выбираю второй вариант.

[Melian]

То есть, Кумехтар, вам понравился перевод, который я привела вторым, а Уна - первым: Светланы Лихачёвой. Уна, кстати, привела его полный текст, а помимо прочего, привела ещё и третий вариант - Виноградовой. Оцените тогда уж и его.

Лан, стих про толстого кота - потрясающ, огромное спасибо! И хорошо, что вы отыскали третий перевод "Клада".

Можно как-нибудь попробовать. Правда, у меня в голове пока ничего не появляется.

У меня вот вчера ночью в голове зазвучал странный стих, который хотелось бы назвать "Эстель" - хотите дописать?

Истины древней не меркнет свет -
Наше спасенье придёт со звёзд:
Звёздные Стражи сквозь бездну лет
Вновь пролагают незримый мост.

Ясные звёзды в ночной тиши
Путь озаряют своей рукой.
Эстель. Их свет для моей души
Будит надежду, несёт покой.

[Кумехтар]

Да, по моему скромному мнению, перевод С. Лихачева очень хорош.

Оцените тогда уж и его.

Очень сложно читать, поэтому этот перевод мне не понравился. Рифма почти отсутствует и строки как будто топором рубленные.

Уна, спасибо Вам за полный текст переводов, и отдельное спасибо за перевод С. Лихачева.

[Melian]

Дорогая Лориен! Когда я что-то пишу в стихе - я хочу сказать именно это, ни больше, ни меньше К примеру, когда я говорю, что наше спасение придёт СО звёзд - я жду тех, кто придёт СО звёзд, а не ОТ звёзд, как от небесных тел. Да и по поводу "толщи" лет - очень сомнительно, бывает ли этих лет именно "толща". Толща воды бывает, толща земли - тоже, а  время ведь - внепространственная субстанция, её нельзя измерять понятиями "толсто" и "тонко". Пропасть - тоже не совсем точное слово,  согласна, чтобы охарактеризовать легион лет, но хоть как-то отвечающее замыслу, но толща - совсем никуда.

Твой вариант продолжения меня весьма позабавил, но увы: ни рифмы, ни ритма в нём не наблюдается, а последняя строка и вовсе выбивается из контекста. Эстель - это вера, она не может в сердце разгораться пожаром...знакомо ли тебе вообще это чувство?
Хочешь, чтобы эти строки стали продолжением - пиши хорошо, и главное - рифмованно.

[Кумехтар]

Melian

А зачем его дописывать? Он и так - вполне дописан. Лично мне очень нравятся такие вот короткие стихи, которые внезапно приходят на душу и описывают какой-то порыв, или мысль, или настроение. Я не знаю как это называется по-научному, поэтому для себя называю эти стихи "дыханиями". Стих-дыхание...

[Melian]

Melian

А зачем его дописывать? Он и так - вполне дописан.

Так-то оно так, Кумехтар, но мысль у меня не закончена, она оборвана, даже в стихе. Стих нуждается в окончании. Ваши стихи-дыхания разве тоже бывают недосказанными. незаконченными?

[Кумехтар]

Да. Поэтому они и дыхания, а не полноценные стихотворения.

[Melian]

Да. Поэтому они и дыхания, а не полноценные стихотворения.

Нет...с детства не терплю недосказанных сказок и неоконченных произведений. Мысль должна быть ясная и чёткая. Уна вернётся - и закончит его.