Печать

[Vala]

Чем пахнет Дед Мороз?

Вечерело. Последний день года клонился к закату, который густо подсвечивал красным низко висящие облака, делая их очень похожими на румяные щечки снегурочки. Но вот торопливое зимнее солнце скрылось за горизонтом, напоследок покрасовавшееся японским флагом между снежно-белым небом и бело-снежной землей.

Николай Иванович Морозов отошел от окна, и уже в которой раз за этот день, ностальгирующе окинул взглядом шахматную доску с не доигранной партией: вот же ж Ванька − оболтус, умудрился таки перед самыми праздниками накосопорить в этой своей армии! Так что накрылись медным тазом столь ожидаемые родителями увольнительная и приезд любимого дитятки к новогоднему то столу.

Досадливо вздохнув, мужчина снова плюхнулся в любимое кресло напротив телевизора, на голубом экране которого с самого утра нескончаемой вереницей мелькали "звезды"... разной степени величины, новизны и голубизны. По-лошадиному фыркнув, он, как утопающий за соломинку, схватился за пульт и принялся остервенело тыкать по кнопкам в надежде пресечь эту вакханалию. Но и старые добрые, до цитат засмотренные, фильмы не приносили облегчения. А "заливная рыба" так и вообще стала последней каплей, после которой Николай Иванович внял настойчивым позывам оголодавшего с утра желудка и выдвинулся в направлении кухни, по ходу жадно потягивая носом и сглатывая набегающую слюну.

Чуть приоткрыв дверь, Морозов едва не грохнулся в обморок под напором хлынувших на него ароматов, а растимый долгими годами пельменно-пивной диеты живот выдал такую пронзительную руладу, что на звук даже обернулись жена и теща. И было что-то такое в их позах, взглядах, раскрасневшихся лицах, растрепанных волосах. Примерно так, должно быть, выглядят ведьмы если прям посреди шабаша завалиться к ним на огонек... Но Николай Иванович значения этому не придал, желая поскорее приобщиться к продуктовому изобилию, бесстыдно предлагавшему себя со всех сторон.

− Дамы, вам помочь? − слишком утвердительно осведомился хозяин дома, вваливаясь к ним в святая святых. − Давайте я нарезочку сделаю! − нагло улыбаясь пробасил тот, запуская свои немытые руки в холодильник, беспардонно выгребая оттуда сыры, колбасы, балык, и сваливая, за неимением других свободных площадей, эти гастрономические сокровища на подоконник.

− Не надо, Коля. Мы сами справимся! − процедила супруга сквозь зубы, и так сдавила в руке сваренный для холодца свиной пятак, что между её пальцев проступила полупрозрачная, дрожащая, сероватая плоть. − Иди лучше... телевизор посмотри, − напутствовала она мужа, ощущая как где-то глубоко внутри вдруг щелкнула пружина, не первый день накручиваемая предпраздничной маятой и не особо приятными сюрпризами от близких.

Но Морозов был непреклонен:

− Да нечего там смотреть! − отмахнулся он и энергично задвинул цветочные горшки, освобождая плацдарм под разделочную доску. − А с моей помощью управитесь в два раза быстрее! − по-хозяйски произнес тот и отвалив сантиметровый ломоть дорогущего итальянского сыра торжествующе закинул его к себе в рот.

Следующим номером в спину Николая Ивановича прилетела тарелка. А за ней, чуть задев "цель" по касательной, и крышка от скороварки, под аккомпанемент бьющегося оконного стекла, покинула здание...

* * *

Дежурство в новогоднюю ночь для старшего лейтенанта Коляды было наказанием свыше! То бишь личным распоряжением полковника Баринова. И старлей в общем даже радовался, что отделался так легко − со службы с волчьим билетом не погнали, звездочки за снежинки не сняли! − а ведь подделка документов за подписью замначальника УМВД по области это вам не шутки, даже если за ради шутки и была сделана.

Впрочем, руководство юмор оценило...

Коляда извлёк, из самолично приобретённой пачки, очередной листок формата А4, располовинил его, одну из получившихся частей сложил как надо и, вооружившись ножницами, принялся отсекать от неё всё лишнее. Перевалив за вторую сотню, изделия стали получаться ну просто на загляденье тонкими, изящными и затейливыми. А резчик бумажного снега даже начал получать удовольствие от процесса.

Зазвонил телефон:

− Дежурная часть. Старший лейтенант Коляда. Наш разговор записывается... У соседей крики и битье посуды?.. Да с чего вы взяли что это нападение?.. Ну и что что семья приличная − в тихих омутах самые злые черти!.. Да конечно, вы из самых лучших побуждений − по телевизору призывали соседей быть бдительнее!.. Диктуйте адрес. Наряд вышлем при первой возможности, − старлей воздел глаза к небу и нажал "отбой". − Возможно в следующем году...

Хрюкнула рация:

− Девятый. По "Магниту" отбой − вот акселерация пошла − лось здоровый, выше меня, а всего тринадцать лет. Позвонили родителям, ну те понятно, всё что этот гадёныш спер оплатили. Стороны претензий не имеют, − оптимистично резюмировал "девятый" и звякнул чем-то очень обнадеживающим.

− Прекрасно когда стороны не имеют претензий! − всецело согласился дежурный в предвкушении...

[Vala]

* * *

Морозов стоял в противопожарном тамбуре и, опершись на балконный парапет, курил, глубоко затягиваясь. Вспыхивающий, в дрожащих руках кончик сигареты выписывал замысловатые вензеля, словно бы посылая в темноту небес таинственные сигналы.

Мужчина осторожно потрогал своё левое ухо, которое ощутимо припухло и горело от встречи со снарядом из литого алюминия: "А ну как сантиметров на пять правее?.."

Запуливая окурок, Николай Иванович проследил траекторию его приземления − точнёхонько в эпицентре сугроба, утыканного осколками, рядышком с победно торчащей из снега скороварочной ручкой. Вид эдакого побоища окончательно развеял в нем мысль о возвращении к семейному очагу. Но и перспектива проторчать всю ночь в подъезде, на глазах у шатающихся тудым-сюдым соседей, тоже не особо грела − ведь нет у человеков более любимого времяпрепровождения, как перемывать кости ближнему своему − а быть объектом сплетен весь следующий год Морозов категорически не хотел!

Наткнувшись же в кармане пуховика на что-то твёрдое, продолговатое, угловатое, а по звуку металлическое его озарила мысль: "Точно! Пойду в гараж!!!" И зажав в кулаке связку ключей, бодрой рысью потрусил в сторону ГСК.

Однако, гараж оказался не таким уж гостеприимным − в подъезде хоть тепло было, а тут холодно, голодно, из развлечений одно радио! Обшаривая полки, рундуки и закутки на предмет какой-нибудь одежды, которой можно было бы прикрыть подмерзающую лысину, да напялить поверх домашних трикушек, в которых он, собственно, и был выдворен вон из родного дома, Морозов обнаружил заначенную на черный день поллитру. Которую тут-же и употребил, однозначно решив, что чернее дней у него ещё не бывало. Нашлась даже закуска − пакетик сухариков, когда-то забытый кем-то в бардачке.

Вот только удельная мощность такого демпфера для бутылки водки да на голодный желудок оказалась явно недостаточной и Николай Иванович вскоре почувствовал, как планета пошла в разнос и принялась выделывать фигуры высшего пилотажа даже не предложив ему, для приличия, сойти. Хотя надо признать, что от алкогольных паров в голове прояснилось и горемыка-изгнанник трезво рассудил, что он совершенно не обязан встречать Новый год в таких вот нечеловеческих условиях, только потому что у Машки ни с того ни с сего сорвало крышу!

Но нет, в ни в какое питейное заведение он, конечно же, не пойдет! Тем более что и портмоне, и телефон всё равно остались дома... Он пойдет к друзьям!

А заглянув для верности в опустевшую бутылку и, просканировав ночь через эту импровизированную подзорную трубу, Морозов понял что дойти он сможет только до Сереги − вон через пустырь за лесочком его слободка виднеется. Туда изгнанник и направился, крепко сжимая в одной руке автомобильный фонарик, а в другой − свой путеводный артефакт, то и дело корректируя при его помощи траекторию собственного движения...

Ветер, гуляющий по пустоши, изрядно спрессовал снежную поверхность и шагать по ней особого труда не составляло: Николай Иванович, отметившись весьма выразительной синусоидой по чистому полю, доплелся наконец до деревьев. Присев передохнуть на поваленный ствол он залюбовался, как на совершенно очистившемся от облаков небе, стали раз за разом вспыхивать разноцветные огненные узоры, возвещающие о неотвратимом приближении полуночи.

Заметно подмораживало, и ночной гуляка был очень рад, что натянул на себя всё что нашлось в гараже: побитую молью шапку ушанку, которая помнила если не Брежнева, то уж Горбачева точно; шубу из искусственной чебурашки, которую энное количество лет назад пожертвовала ему теща для термоизоляции подкапотного пространства; и драный горнолыжный комбинезон, доставшийся, кажись, вместе с гаражом от прошлого хозяина − гардеробчик в духе и стиле деклассированных элементов! Но и в эдаком одеянии холод начал пробирать до костей.

И вот тут бы повернуть обратно и всё же пойти домой, благо его девятиэтажка, стоящая на самом пригорочке, отсюда прекрасно виднелась. Но нет! Обида, голодавшего весь день мужика, усугубленная ударной дозой спиртного, толкнула гражданина Морозова в самую лесную чащу, в которой он незамедлительно заблудился!

Но бог пьяных всё же любит и вот, в один прекрасный момент, где-то поодаль, межу деревьями по праву руку от Николая Ивановича, вдруг вспыхнул ослепительно яркий, голубовато-холодный свет.

"Фары! Там дорога! Там люди!!!" − мотыльком надежды забилась мысль в уже почти совсем проветрившиеся мозгах незадачливого забулдыги. И с криками: "Люди стойте! Подождите! Я тут!", он ринулся к свету не разбирая дороги.

Вот! Вот-вот! Чуть-чуть! Совсем немножко!!!

Но ноги вязнут в сугробах, ветки, своими крючковатыми пальцами, цепляются за одежду, а предательски поманивший свет, вдруг начинает удалятся столь же быстро как и возник. Ну и в качестве апофеоза, глаза, не успевшие приспособится ко вновь обступившей темноте, не замечают края обрыва, а ноги, в свою очередь, твердой опоры за тем краем тоже не находят.

* * *

Всё согласно заведённой традиции − с голубых экранов гарант конституции поздравил и напутствовал страну, куранты на Спасской башне отсчитали последние мгновения уходящего года, а люди встретил новый с бокалом шампанского. Все, даже сотрудники полиции на дежурстве. И вроде бы − по логике вещей и установленному порядку − в дежурной части должно было наступить непродолжительное затишье, но вот как-то не сложилось...

Коляда едва успел допить свою порцию символической шипучки, как телефон начал трезвонить как оглашенный − многоканальная АТС сияла разом всеми своими лампочками, словно елочная гирлянда. Сердце старлея ёкнуло и застучало в висках, а в мыслях набатом запульсировало: "Теракт! ЧС!!!".

Молодой человек, дрожащей рукой схвативший трубку, просипел в неё внезапно севшим голосом:

− Дежурная часть. Старший лейтенант Коляда. Наш разговор записывается. Что у вас случилось?.. − десятка полтора секунд лицо старлея было бледным и напряжённым, он предельно внимательно вслушивался в каждое слово летящее из динамика; когда же смысл тех речей, наконец, достиг профессионального сознания, глаза Коляды налились кровью, а губы сначала вытянулись в ниточку, а потом с них сорвался такой тридцати трехэтажный мат, что смутилась, наверняка, даже звукозаписывающая аппаратура. − Какое, вашу мать, НЛО? Административку захотелось? Ваш номер определён! Ждите последствий!!! − разразившись в трубку угрожающим смехом сотрудник полиции записал для участкового адресок, нажал "отбой" и перешел к следующему вызову из этой подозрительной "гирлянды"

− Дежурная часть. Старший лейтенант Коляда. Наш разговор записывается. Что случилось?.. − спросил дежурный с подспудной надеждой на какую-нибудь очень чрезвычайную ситуацию.

Но, как видно, не судьба! Из телефона снова неслась только ахинея про летающие тарелки. Проинформировав граждан об ответственности, которую понесет группа лиц да по предварительному сговору, за подобные шутки-юмор, Коляда записал ещё один адрес.

А потом ещё один. И ещё. И ЕЩЁ...

Минут через десять − звонку примерно к тридцатому − старлей совершенно успокоился и в глубине души даже смерился с этим повальным безумием:

− Дежурная часть. Старший лейтенант Коляда... НЛО? Ну надо же?!. А чего вы нам звоните?.. Да куда угодно!.. Оно что криво летает?.. Дебоширит?... И даже песен матерных и то не орет, так?.. Ну так это ж не наш профиль... Да кому хотите тому и звоните!.. Нет, телефончик РВСН не подскажу!!!

[Vala]

* * *

Звезда главной последовательности − желтый карлик.

Третья планета. Расстояние от звезды восемь целых три десятых световых минуты. Наклон оси двадцать три с половиной градуса. Один спутник.

Средняя температура планетарной поверхности двести восемьдесят восемь пунктов по шкале абсолютного нуля*: показатели критически высокие. Но к счастью имеется сезонность и широкий температурный градиент.

Особое предупреждение: во всех районах в атмосфере выявлено присутствие водяных паров(!!!)

Рекомендации по высадки разведывательных групп: осуществлять только в районы с температурой от двухсот шестидесяти трех пунктов** и ниже по шкале абсолютного нуля. Контингент обеспечить носимой/имплантированной аппаратурой для диализа.

* * *

Вспахав снежную целину и пролетев кубарем метров пятнадцать, вниз по склону, но благополучно разминувшись со всеми насаждениями, Николай Иванович, на самом излете, умудрился-таки пересечься с кем-то двуногим и прямоходящим.

Мал-мал очухавшись после столь фееричной эскапады и, удостоверившись в целостности своих костей и суставов, Морозов пополз проверять состояния незнакомца, который явных признаков жизни не подавал.

Потеря фонарика, во время падения, конечно, затрудняла осмотр, зато всполохи салюта, озарившие полнеба, делу пособили − на снегу лежал низенький, пухленький, бородатенький мужичек, в красноватых штанах и тужурке, и в черных сапогах. Чуть поодаль валялся мешок-котомка, также красного колера. Только морда у гражданина была синяя, да и сам он весь холоднющий, как лед. А склонившись, дабы проверить дыхание, Николай Иванович почувствовал такое убойное спиртовое амбре, в сравнении с которым его собственный выхлоп был просто таки весенним ветерком!

Но впрочем, чем ещё может пахнуть чувак в таком прикиде, ни пойми как оказавшийся в новогоднюю полночь в лесу на городской окраине? Ну уж не елкой с мандаринами это точно!

Прикинув что люди точно будут в той стороне откуда взлетает фейерверк, Морозов погрузил сбитого им персонажа на тещину шубейку и, ориентируясь по чье-то лыжне, поволок того прочь из леса, приговаривая "Дед, ты только держись".

Вскоре показалась окраина Серегиной слободки − частный сектор! А вон и Серегин дом: слава богу окошки светятся! А то ведь этот, совершенно свободный, после ухода третьей жены, человек, мог бы совершенно свободно дернуть куда-нибудь кутнуть! Хотя куда ж он дернет... со сломанной-то ногой.

После заливистого лая собаки, возвестившей о приходе гостей, в ярком прямоугольнике дверного проема нарисовалась фигура хозяина дома в майке, трусах, пуховике и гипсе, грузно опершаяся на единственный костыль.

− Кого там нелегкая принесла? − произнес он угрожающе и тыкнул в ночь каким−то темным предметом зажатым в руке.

− Это я, Николай! Морозов!

− Колян, ты? Быть того не может? Ну с Новым годом!.. Ты один?.. И как же тебя одного твоя праведница ко мне отпустила? Или ты от неё сбежал наконец? − гоготнул Серега, обрадовавшись нежданному гостю.

− Ну вроде того, − замялся бегун от жинкиного гнева. − Но давай об этом после. Я не один. У меня тут Дед Мороз раненый. Я на него в лесу с обрыва упал.

− Дед Мороз? Раненный? В лесу? Упал? С обрыва? − Серега явно не верил собственным ушам.

− Сказал же после. Отзови собаку, я его в дом затащу, а то он вообще весь синий и холодный!

Но "в дом" у Николая Ивановича сил уже не хватило − только перевалить замерзшего в сосульку аниматора через порог и прикрыть дверь чтоб не дуло. Да и хозяин дома, который при свете, наконец, оценил всю тяжесть положения и размер мокрого пятна в районе причинного места на дедушкиных штанах, активно воспротивился проявлять большее гостеприимство. И лишь коротко резюмировал:
− Картина маслом...
− Да хоть вазелином! Дай лучше попить − в горле совсем пересохло! − устало огрызнулся Морозов.

Но Серегу, явно выбило из колеи вид совершенно синюшного тела в собственном коридорчике. И, при попытке оное обойти, тот лишь выронил костыль, сам едва не грохнувшись рядом. С чувством выматерившись, он сорвал плоскую квадратную фляжку с дедморозовского пояса и протянул её страждущему:

− На, пей!

Уловив в последний момент подозрительный запашек содержимого, Морозов не успел таки остановиться и всё же плеснул себе в горло кристально-прозрачной жидкости. Дыхание тут же перехватило, голос осип, а глаза, обливаясь слезами, полезли на лоб. Ни в силах вымолвить не слова он лишь многозначительно протягивал сосуд другу, подложившего ему такую подлянку. И тот, ни будь дурак, взял и пригубил, чтобы вынести свое экспертное мнение.

− Дак это ж спиртяга! Чистый! − он одобрительно глянул на отможенного и уважительно крякнул.
− Наш человек!

− Дай воды! − наконец выдавил из себя Николай Иванович, для которого, в данный контренный момент, "нашесть" этого деда была абсолютно по барабану.

Хозяин кое-как уковылял на кухню и вернулся оттуда с бутылкой минералки:

− На! Пей! Вся твоя! − наблюдая с какой жадностью друг приложился к горлышку, он резонно осведомился. − Может тебе чего покрепче? Или покормить?

− От "покормить" не откажусь − с утра не жрамши, а "покрепче" мне на сегодня уже хватило! − обозначил "водораздел" Морозов.

− Ну пошли на кухню. Всё что найдешь в холодильнике − всё твое!

− А с этим как? − Николай Иванович мотнул головой в сторону неподвижно распластавшегося на полу костюмированного гаврика.

− Да никак, − отмахнулся Серега. − Он же ж в дупель пьяный! Проспится, а там поглядим! − и друзья, к вящей радости расплетавшегося гостя, отправились к столу.

* * *

Девятый вал звонков начал постепенно спадать и у Коляды даже выдалось несколько свободных минут чтобы заесть, но главное запить, чем-нибудь покрепче, это космических размеров безумие. Не обращая внимание на очередной трезвон и зубоскальство коллег: "Серега, держи... Крепче держи тарелочку, а то улетит! Рюмку держи!!!" старлей, с чувством, с толком, с расстановкой продолжил поглощать остатки былого величия − разворошенные закуски и горячее, что впрочем уже изрядно остыло − и старательно растягивая те жалкие капли, что остались на дне многозвёздной коньячной бутылки, после нашествия его сотоварищей по дежурству.

Покончив с трапезой, офицер элегантно промокнул губы салфеткой, и зыркнув испепеляюще на коллег, что вольготно расположились перед телевизором в комнате отдыха, поплелся на свою голгофу к без умолку трезвонившему аппарату.

− Дежурная часть. Старший лейтенант Коляда... Пьяная драка?! Ножевое?!! − с воодушевлением уточнил он в трубку. − Нет, не радуюсь. Высылаю наряд! Диктуйте адрес.

А через секунду уже с наслаждением вещал в селектор:

− Ну всё, братцы кролики, оторвали задницы от дивана и на выезд. Загородный проезд тринадцать − пьяная драка с поножовщиной!

[Vala]

* * *

Аборигены удалились и Киллус, наконец, смог открыть глаза чтобы оценить обстановку самостоятельно, а не опосредованно: через примитивные мозги этой примитивной расы. А ещё более обстоятельно осмотреть повреждения, оставшиеся после на... хм... падения этого питекантропа.

Ну точно − приемный мешок диализного аппарата поврежден и вода, отфильтрованная из его системы обращения, разливается теперь по кожной поверхности, неприятно пощипывая. Ладно, это неудобство можно и потерпеть, ведь он же как никак профессионал на задании. Любопытненько!..
Тиллурианин встал, и стараясь не создавать шума, по-быстрому огляделся, привычно фиксируя в памяти все мелочи для последующего более тщательного разбора и оценки.

"Всё! Больше не могу!" − Каллусу уже становилось дурно от запредельной температуры в двести девяносто пять пунктов*** по абсолютной шкале. − " Как они только живут в этом пекле? И ведь даже жажду теперь утолить не чем" − фляжку с благословенной влагой колченогий дикарь увалок с собой.

Пришлец без труда открыл дверь, благо принцип работы запирающего механизма выловил из головы хозяина жилища, и выскользнул наружу − там хотя бы воздух не обжигает дыхательные мешки при каждом вздохе. Но едва тиллурианин сделал несколько шагов по направлению к "калитке", как из маленького строения, именуемого "будка", выскочило лохматое четвероногое животное − "собака" − и, перерезав Киллусу пути к отступлению, оглушительно залаяла, оповещая местных о чужаке. После чего местные не замедлили явится.

− Э, мужик, стой. Ты кто? − гаркнул Николай Иванович.

− Я Дед Мороз, − ответил пришелец телепатически, но, чтобы не шокировать примитивное население, замаскировал это несколькими тональными паттернами.

− У пьянь беспробудная − языком еле ворочает, − пробурчал Морозов неудовлетворённый ответом.

− Да мы видим что не Снегурочка, − вступился Серега, примирительно положив другу руку на плечо. − Зовут-то тебя как, дедушка?

Но Киллусу не вслушивался, тем более не собирался разбираться, что там бормочут эти приматы. Тиллурианина интересовала только его собственность, зажатая в руке хромого.

− Абориген, отдай фляжку, − посыл был сильным, конкретным и не предполагающим обсуждения. И дикарь, естественно подчинился.

Один дикарь...

− Вот же ж хамло. Мы его подобрали обогрели, а он нас аборигенами! − начал было Николай Иванович, но когда заметил что Серега с остекленевшим взглядом несет обозревшему "деду" его флягу, выбил емкость из рук и вожделенная влага потекла по дорожке, растапливая снег.

Увидев это психоделический персонаж буквально взвыл. И в этом вое гремели, шипели, унижали, горько смеялись и саркастично жалили слова:

− Вы − приматы! Дикое племя, дикой расы! Хотите знать кто я? Я космический разведчик первого класса − Киллус Белый, с планеты Тиллур, в созвездии Стрельца. Мой мир намного холоднее вашего и расположен рядом с газопылевым облаком в котором преобладают спирты. А в жилах моих течет не вода, а этиловый спирт. И ты, − он ткнул в Морозова пальцем, − Своей дурацкой выходкой обрек меня мучатся от жажды, пока за мной не прилетит корабль!

Тиллурианин в изнеможении опустил руки и тяжело плюхнулся в сугроб.

− Так это про тебя: "В вашем портвейне крови не найдено"? − прыснул вышедший из транса Серега, но гость промолчал. − Так что ж мы не люди? Разве страждущему не нальем? Чистого, конечно, нет. Но есть водка − сорок градусов... хм в том смысле, что сорок процентов спирта. И есть самогон − двойной перегонки − горит синим пламенем, а если в градусах то почти семьдесят! Будешь?

− Буду! − согласился измученный пришелец. − Только я в дом не пойду. Там для меня слишком жарко! Сюда принесёте?

Опустошив залпом подряд три поллитры мутного, Киллус блаженно улыбнулся и, крякнув что-то наподобие: "Хороша, чертовка" − сложил четыре оставшихся бутылки в свой дедморозовский мешок и поплёлся обратно в лес, сердечно помахав аборигенам на прощание.

* * *

В дежурке, со среднестатистической периодичностью, раздалось ещё несколько телефонных звонков среднестатистического для новогодней ночи содержания − дебоши, побои, карманные кражи, ограбление офиса микрозаймов − город захватывала алкогольная эйфория, вытесняя уфологический психоз.

Коляда даже было потянулся к заветной пачке с бумагой и ножницам, поскольку как-то непроизвольно стал замечать, что эдакая оригама его очень даже успокаивает и умиротворяет. Но! Не судьба-а-а-а-а...

Хрюкнула рация:

− Центральная это Девятый. Тут это... Слышь, С-с-серега, тут НЛО Деда Мороза умыкнуло...

В горле старлея что-то не здорово хрюкнуло, булькнуло и захрипело, вследствие чего большая часть матов, рвавшаяся из глубин его души так и осталась невысказанной.

− Сволочи! − смог наконец высказаться дежурный. − Вы где и чем там уже закинутся успели, что глюки теперь ловите и мне зачем-то рассказываете?

− Так это... Мы ни где и ни чем! Оно это... В натуре!.. Мы на регистратор засняли!!! − затараторил старший наряда, но веры его словам у старлея не было абсолютно, ведь очень уж подозрительно симптоматично сопровождало эту бредятину фоном истерическое хихиканье.

− Ну привозите, поглядим на ваш регистратор... А то ж, эдрить вашу мать, докладную накатаю, за шуточки над старшим по званию под воздействием психоактивных веществ!

Впрочем, считанные мгновения спустя и угроза, и повод к ней послуживший, уже перестали иметь хоть какое-либо значение, поскольку дежурка вновь заполнилась неумолкающим телефонным звоном и озарилась сиянием мириады огоньков, означивших что на том конце уже образовалось уйма народа желающего внимания полиции... Его внимания... А из телефонной трубки, что сотрудник прижал к своему уху дрожащей рукой, вновь слышалась лишь сплошная уфологическая ахинея.

Последнее что смог вспомнить старший лейтенант Коляда, как стул, не понятно как оказавшийся в его руках, с размаху приземляется на консоль многоканальной АТС, безжалостно кроша кнопочки и лампочки...


* * *

− Не, Колян, ты как хочешь, а мне это дело надо полирнуть! Ни каждый же день у меня в коридорчие пришельцы валяются! − философски изрек мужчина; оперевшись на костыль он неуклюже развернулся и похромал в сторону всё ещё распахнутой входной двери.

− Да, Серега, это надо обмыть! За дружбу народов, так сказать. А ещё за то, что поллитра это самая твердая волюта во вселенной − без лишних споров согласился Николай Иванович Морозов и последовал за ним.

− Это да! И за это надо обязательно выпить!!!



* восемьдесят восемь пунктов по шкале абсолютного нуля - примерно +15°С

** от двухсот шестидесяти трех пунктов - примерно -10°С

*** запредельной температуры в двести девяносто пять пунктов - примерно +22°С

[Vala]

Кони с яблоками

С новым годом! С новым счастьем! А счастья старшему лейтенанту Коляде, Сергею Геннадьевичу, после новогоднего залета НЛО подвалило знатно!

Ну кто ж мог знать, что мужик, которого старлей столь смачно обматерил в первые минуты наступившего года, вовсе даже и не издевался над внутренними органами, а доложил по форме со всей своей гражданской ответственностью. О чем, собственно, тот гражданин как-то умудрился незамедлительно настучать главному Колядиному начальству, которое и от прошлого раза ещё не вполне отошло. И даже ворох высокохудожественно настриженных снежинок не помог...

И не то что бы Барин (се речь полковник Баринов) сильно серчал. Нет! Он просто в трехдневный срок сослал столь систематически косячевшего холопа подальше от людей и поближе к природе − в эскадрон конной полиции − на конюшню, в общем!

В ознаменовании чего, в канун самого нашенского из всех праздников − Старого нового года − Коляда со своим закадычным корешем Толяном, пили не чокаясь.

Намахнувши по четвертому кругу, Толик привычно приложился носом к кругляку сырокопченой колбасы, а рассмотрев его со всех сторон неожиданно спросил собутыльника, старательно отводя глаза.

− Серега, купи у меня лошадь.

− Толян, ты обалдел что ли? Какую лошадь? − Коляда чуть огурцом не подавился.

− Маленькую...

* * *

Достался Толькиной жене, значится, от бабки с дедом дом в древне... со всеми полагающими неудобствами − отопление печное, вода в колодце, туалет на улице. Но главный неудобством был сосед Василий. Цыган.

Впрочем, плюсы у этой собственно всё же были − не то бы Толик её давным-давно продал. Во-первых туда можно было вывезти на всё лето родителей. Но главное к дому прилагалась отличная баня. В общем предложение встречать Новый год подальше от городской суеты единогласно прошло на ура! Лишь Серега воздержался ... по независящим от него причинам.

Гуляли хорошо! Весело! Долго!!! Кому-то пришла гениальная идея намалевать углем на столешнице видавшего виды круглого стола северный полюс и встречать Новый год со всеми далее следующими часовыми поясами. Добрались, кажется, только до Праги...

Но Прага это мечта, а необходимость топить с утра печку то ж суровые реалии российской глубинки! Освежившись снегом из ближайшего сугроба, хозяин поплелся к поленнице, возле которой невесть откуда нарисовался Василий. Толик со товарищи и сам накануне заправились на славу, но ромал с похмура был просто-таки фундаментального. Походу квасил уже неделю, не меньше!

− Сосед, купи лошадь, а? − выдал тот вместо "здасьте".

− Вась, ну на кой мне лошадь? Я в городе живу, − отмахнулся Толик, нагружая поверх охапки очередное полено, но страждущий не унимался и настойчиво тянул того на улицу.

Вышли. Там стояло и грызло куст мамкиной форзиции костлявое чудовище черной масти, с несуразными ушами и огромной, как у собаки, пастью − безумный микс коня апокалипсиса с коньком-горбунком. Толян чуть дрова не выронил, так перекрестится захотелось.

− Опохмелится дам. Пожрать тоже. Коня покупать не буду! − высказал Толик встречное предложение, категорически не желая иметь дело с этим генно-модифицированным организмом.

Но Василию надо было лошадь именно продать, так что предлагал он ну очень настойчиво. Когда Толян отказал окончательно, щелкнул пальцами, сказал что-то по-цыганский и ушел. А лошадь − за ним. Без всякой узды. Шла, как приклеенная, лишь время от времени оглядываясь на несостоявшегося хозяина.

К вечеру, пропарившись и проветрившись окончательно, Толик с друзьями вернулись в город. Он и думать забыл о том, что чуть было не стал коневладельцем. Но ночью ему приснился тот адский конь. Он ржал, пускал слезу и слюни, но главное просил умоляющим голосом Василия:

− Купи лошадь, а?

Так продолжалось четыре ночи подряд. Лишь стоило только смежить глаза являлся этот ужас − просил и плакал, плакал и просил. И даже убойные дозы спиртного не помогали! Под винными парами коняжка являлась в компании мелких зеленых чертей, которые дружно скандировали: "Купи лошадь!" и противно хихикали, свешиваясь гроздьями её гривы.

Толян не выдержал. Вернулся в деревню и купил-таки у Васьки эту тварь за символический штукарь. Цыган был совершенно счастлив, и даже порывался расцеловать покупателя на прощание.

Толик тоже вздохнул с облегчением − сны прекратились! На неделю...

А потом конь вернулся снова. На это раз милая зверушка ультимативно заявила:

− Продай меня!

А потом опять. И опять. Вот уже третью ночь к ряду!

[Vala]

* * *

− Ну че тебе стоит, Серега? Ты сейчас при конюшне. Купи лошадь! За штукарь, а?

− У-у-у-у, Сатурну больше не наливать! Или наливать двойными дозами? − парировал Коляда, понимая что над ним сейчас жестко стебутся. − Толян, уймись! Какая лошадь?!

Вот так под шутки прибаутки друзья, для ясности, и замяли лошадиную тему, а ночью старлею приснился адский конь и голосом кореша принялся жалобно простить:

− Купи лошадь, а?

То же повторилось на вторую ночь. И на третью...

Стоило закрыть глаза, как сон наполнялся лошадиным ржанием и неизменными просьбами купить лошадь. От бессонницы в голове полнейшая каша, а под ложечкой нет-нет, да посасывал совершенно иррациональный страх − что откуда-то из угла вдруг высунется эта мерзопакостная лошадиная голова, да и проржёт на всю ивановскую: "Купи!"

Назюкав Толькин номер, Коляда, вначале вспомнив друга по матери, всё же согласился купить у того проклятую скотину. Продавец был рад безмерно − разве что слюни от лобызания из телефона не капали!

* * *

Когда Серега открыл коневозку и выпустил на свет божий свое приобретение, старший конюх Михалыч лишь непроизвольно выдохнул:

− Фубля!

− Нет, её зовут Ночка, − укоризненно поправил Коляда подчиненного, в очередной раз подивившись насколько точно соответствует внешность этой монстрятины его снам.

− Может лучше её кинологам пристроим? Пасть то вон, совсем собачья. На задержание брать будут. Или в качестве психологического оружия... − конюший, явно не желающий принимать на свое попечение это чудо природы, выдавал "конструктивные" предложения одно за другим. − Ну чисто ж собака Баскервилей! Я им даже фосфору в комплект достану!

− Она копытная! Кинологи даже с ящиком коньяка, боюсь, не возьмут... − пресёк на корню бесплотные мечтания старлей-реалист, попутно прикидывая что ж с ним сделает Барин, когда узнает какую пародию на лошадь он приобрел для конного патруля.

− А два ящика? − не унимался Михалыч.

− Если у тебя есть два ящика коньяку, то предложи их лучше местной шпане, что б они увели её куда подальше, − резонно высказался знаток уголовного кодекса, однако, поспешил прибавить поймав на себе укоризненный лошадиный взгляд. − Но только это всё без меня!

* * *

Однако, боялся Коляда всё-таки зря. И хэппиэнды всё же случаются. А даже самые распоследние чудовища находят своих красавиц.

"Красавицей" оказалась внучка полковника Баринова. Девочка очень любила животных и дедушка, объезжая с проверками подчинённые подразделения, время от времени привозил "свет очей своих" то к собачкам, то к лошадкам...

Сжимая маленькую руку в своей лапище дедушка вел внучку вдоль стоил с намерением показать обещанного жеребенка. Но тут взгляд Барина упал на откровенное нечто. Желая развеять оптический обман зрения, большой начальник приблизился и, передернув плечами, непроизвольно выдохнул:

− Вобля!

Зато малышка прямо-таки просияла и с готовностью протянула адской коняге надкушенное в нескольких местах яблоко. Зверюга осторожно слизнула плод с ладошки, проворно его схрумала, и протянув свою морду к детскому личику нежно коснулась губами белобрысой головки. Девочка тут-же крепко обхватив лошадиную шею и счастливо прощебетала:

− Дедушка, гляди какая хорошая лошадка. Можно она моей будет? Можно?! Можно?..

− Можно, − выдавил из себя полковник, по-фюнесовски прикрыв глаза ладонью. Ведь дедушка он был безотказный.


И вот же в чем штука... после этого случая старлею снова приснилась жуткая коняга. Она улыбнулась во всю пасть и голосом полковниковой внучки сказала: "Спасибо!"... а у Коляды служба пошла в гору.

И у господ полицейских появилась примета − хочешь чтоб с начальством всё было тип-топ − накорми Ночку яблоками!