Печать

[Леди Анна]

В английском языке слово «tale» значит «рассказ», а «fairytale» (дословно «рассказ феи») – сказка. Последнее мне не очень нравиться. И в том смысле, что Люди вдруг начали называть нас, Эльфов, какими-то «фэйри» (вот уж затейники!), и в том, что с течением времени понятие «fairytale» стало ассоциироваться с совершеннейшей выдумкой (словно нам когда-то было нечем больше заняться, как их детишек моральными изысками потешать).
Так или иначе, истории мои – совсем не достоверные рассказы, и не совсем не сказки в людском понятии. А уж что в них правда, что чистейшей воды вымысел, решать вам.

Падение Нежаты

Никогда не злоупотребляйте помощью, коль предложена она вам. С благодарностью принимайте дары, а если нет их – не ропщите. Значит, не пришел ещё час. Проявите смирение, ибо воздастся по заслугам каждому.

Но если алчна душа, ненасытны стремления – бойтесь последствий. То Тьма искажает, увлекая в сети Врага каждого, кто, по глупости, сердце и помыслы свои открывает.

Неустанно рыщет Он всюду, по капле разум наидостойнейших гордыней отравляя. В средине безлунной ночи скребутся его прислужники в дверь. Бывает, услышишь шорох какой, аль стук неясный, откроешь, но встретишься на пороге с одной только пустотой. Да ещё ветер тревожно завоет где-то под крышей. Смахнёшь всё на усталость, а Развоплощённый уже тут как тут – успел просочится. Забился в тёмный угол и ждёт, пока уснёшь – защита сознания ослабнет, вестимо. Наговорит тогда с три короба: и о том, как несправедлив мир, и о былом величии Эльдар, и о великом предназначении, несомненно, упомянет. Иной раскроет рот, да слушает, как тёмный дух соловьем заливается, а потом утром – раз! – и нету его более. Ни рукой пошевелить, ни слова сказать – вот уже он и телу собственному не хозяин.

Да, зловредны Развоплощённые, с этим не поспоришь. Но всех превосходит в коварстве их Тёмный Властелин, ибо у Него, у Саурона, перенимают они дурные привычки. Но если прислужников Его прогнать ещё можно, упомянув светлые имена Валар, обращая взор за помощью к Илуватару, то от Него, так просто не избавиться. Тут уж либо уши затыкай да взор вороти, либо… либо пиши пропало, что ж! Коль слаб духом – участь незавидна. Да, впрочем, если силён – тоже не сахар. Добром встречи с Ним ещё ни для кого не заканчивались. Оно, конечно, по-всякому случалось. Но уж больно Ему нравится над всем живым измываться. И до ужаса не хочется Развоплощённым оставаться. Превыше всего жаждет Саурон заполучить новое тело, дабы вновь подчинить себе Арду и окутать всё Тьмой. Потому-то и навязывается в «советчики» лишь тем, кто, по его мнению, потенциалом достаточным обладает.

Талантлива и прекрасна лицом была юная Нежата. Вторую весну жизни встречала она, спустя эпохи вновь в Арду вернувшись. Улыбалась миру искренне, невинно, и мир улыбался ей в ответ. Ветер целовал пряди роскошных волос, когда в ночи танцевала молодая эльфийка. Вместе с ней серебряно смеялись Звёзды – небесные искорки-колокольчики. Мягко струила матовый свет Луна. Лес шептал дивные сказки, убаюкивая. И Нежата страстно внимала тому шепоту, зелёные – подобно ароматной летней листве – глаза её не уставали от созерцания чудной светомузыки ночи. Ибо в ней по капле возвращались к страждущей душе воспоминания. И заново училась Нежата понимать птиц да зверей, тайному языку животворящих соков, что плещутся под корой деревьев, тихому биению огня жизни в самой маленькой травинке, звонкой песне лесного ручья…

Да, привольной, счастливой была жизнь Нежаты, но чем больше умений раскрывала она в себе, тем желаннее становились новые – ещё неизведанные. «Настоящего» могущества хотелось пылкой душе, ибо чувствовала, что способна на многое.

И вот однажды, в канун великого праздника Самайна, когда особенно яростно ищут Развоплощённые приюта, окончательно потеряв терпение, выбежала Нежата под тёмный небесный купол.

«О, Арда и всё живое, что есть на ней! О, мой Народ!» – вскричала она, протягивая руки к серой дымке, скрывающей лунный лик. – «Внемли, ибо это я – дочь твоя, Эльда Пробуждённая Нежата, взываю к тебе! Тяжко мне! Незримо ощущаю, сколько удивительного могла бы совершить. О, великие Валар! Поистине, несправедлива мудрость ваша, коль делитесь ею по крупице! Подобно ребёнку играющему с муравьями, вы то возносите к Солнцу на мгновение, то вновь бросаете во тьме! Я знаю… лишь о благополучии всего живого печётесь вы, и это справедливо, нелегко такое бремя. Но даже муравей способен тащить ношу во много раз его тяжелее. Так почему не раскроете мне глаза на моё предназначение? Зачем заставляете блуждать в сумерках незнания, довольствуясь крохами былого могущества?»

Так говорила Нежата. Самоуверенны, горделивы были её речи. Удивительно ли, что услышали их? Правда, увы, не те, к кому взывала эльфийская дева. Мятежный дух, не знающий покоя от собственной бессильной злости, Тёмный Властелин, внимал её словам. И рад Он был, ибо разглядел в юной душе ту же искру, что погубила многих её сородичей, да в будущем погубит не меньше. Эту брешь использовал Саурон. И ночью, когда погасли светильники в доме Нежаты, вошел – ибо бесплотный дух способен это делать, особенно, коль звали – под её кров.

Явился Он во сне в обличьи ослепительно-прекрасном, назвавшись Аннатаром.

«Не ты ли та, кто жаждала ответов? О сути мирозданья и о силе? О том пути, что уготован свыше? Я расскажу, коль так того желаешь».

Возликовала Нежата. И не спросила ничего. Теша своё тщеславие, она посчитала, что Аннатар – ответ её молитвам Валинору. А образ великолепный, что Он принял, послужил лишь тому подтвержденьем. Ибо, пусть и талантами многими наделена была Нежата, но опытом ещё не обладала, и некому ей было подсказать.

Так ночь минула – в неторопливом разговоре. Проснувшись утром, поняла эльфийская дева, что нет отныне тайн, ей неведомых. Сперва обрадовавшись новым знаниям, она пустилась в привычную прогулку по лесным тропинкам. Но не принесло это и толики былого удовольствия. Ведь каждый шаг и его последствия, мельчайшее дуновение ветерка, незримый марш насекомых – всё открылось, как на ладони. Обыденно.

Непреодолимую скуку ощутила Нежата. Теперь ей мало было одних лишь знаний. Хотелось изменять, творить. Будь те уменья ей подвластны, могла бы применить во благо всем, и Арда стала бы краше, счастливей. Здесь следует упомянуть, что до того немало удивительного удавалось ей создать: в чудесных балладах воспевала героев прошлого, сама того не зная, плела своё будущее – медленно, смиренно… Слишком медленно! Слишком смиренно!

«О, справедливые Валар!» – взмолилась вновь Нежата. – «Ведь разве создан Эльф с одной рукой? Одной ногой? Быть может, одноглазый? Как можно показать лишь часть, оставив томиться в невозможности что-либо стоящее сделать?»

Так молвила Нежата. И полны обиды были её речи. А ночью вновь пришел к ней Аннатар. Вложил он мысль, что прочно засела в юном сознании – создать вещь, способную подчинить всё – материю и живую, и лишенную искры Эру.

С рассветом проснулась Нежата. Одержимым желанием исполнился её некогда чистый взгляд. Немедленно взялась она за дело, но много лет минуло, прежде чем смогла его завершить. Как жила те годы – доподлинно неизвестно. От Эльфов и Людей закрылась за высокими стенами своего жилища, случалось – пропадала где-то, но возвратившись становилась ещё мрачнее. И более никого к себе не подпускала. За книгами и чертежами сидела дни напролёт. Трепетней солнечного света ожидала ночи, ибо тогда только приходил к ней Аннатар, дабы снабдить очередным советом, подправить записи.

И вот однажды, по истечению внушительного срока, был завершен великий труд Нежаты. Стирая пот с лица, она смотрела на браслет – занятная вещица – отлитый лично ей из меди. Теперь уж не во сне, а будто наяву явился Аннатар. Но более восторга пред Ним Нежата не ощущала.

«Зачем ты здесь, дух Тьмы? Считаешь, я не знаю, что все эти годы ты жил лишь мыслью разум мой смутить? И тело подчинить своей нечестивой власти? Ещё когда ты в первый раз пришел, вложив неосторожно мудрость мира, в свои уста и научив меня, я поняла, с кем дело имею. И Аннатаром больше не зовись! Кого ты думал этим одурачить? Ведь разве схожа я с наивными Людьми? Тебя я слушала и уважала, как учителя, но эти времена теперь прошли. Сама могу не хуже научить. С тобой давно сравнилась в мастерстве. Секрет оружия я твоего постигла. И с его помощью я свой Народ из небытья верну. Прочь убирайся, Саурон! Нет более места в моем доме для тебя!»

И, недолго думая, надела на руку своё творение. Жарче огня вспыхнул на нём узор диковинный – в переплетеньи лоз невиданных растений по центру распускался цветок, пестрели письмена на обратной стороне, подобно искрам, но руки они не обжигали. Триумф отразился на лице Нежаты, когда исчезла тень Его. Но сразу же пришло разочарование – раздался голос. Он был подобен грому, словно молот, что им она ковала, голову напополам разбивал.

«Ничтожный Эльф! За все эпохи мира не обрести тебе и части моей силы! Теперь я вижу, гордости твоей дурную службу глупость сослужила! Безделицу создав, ты, видимо, решила, что власть она имеет надо мной? Наивная! Кого хотела обмануть? Меня?! Твои надежды на это были с самого начала обречены. Как только замысел предательский родился в твоём сознаньи, ведал я о нём. Ведь путь сама любезно мне открыла. Теперь пришел последний твой урок. Огонь гордыни погасить не в силах – так в нём сгори!»

И с ужасом чувствуя, что тело ей больше не подвластно, Нежата выхватила с печи пылающее полено и бросила его на чертежи. Моментально вспыхнули они. Огонь перекинулся на книжные полки, пополз вверх по деревянным стенам… Вскоре и кузница её, и дом, и иные хозяйственные постройки загорелись так, что зарево видно было далеко за пределами посёлка, на околице которого обосновалась когда-то Нежата.

... К утру всё было кончено – одни угли остались от двора, почерневшие от гари, каменные стены кузницы да ещё дымоход. И сейчас ещё мрачным призраком он торчит за селом, под самым лесом, напоминая печальную историю Нежаты.

[Леди Анна]

Осенняя песнь

Прильнул туман
                К безжизненным полям,
Листва ковром цветастым
                На дорогу пала,
И ветви черные
                Оплакали её –
Печаль в прозрачном воздухе
                Витала.

А небо! –
         Поседело от тоски,
Застыли в нём
         Мгновенья до Восхода.
И по утрам
         Дыхание Зимы
В пруду у дома
         Серебрило воду.

В глазах –
              Дрожит забвение.
Шутя
              Его разгонишь Ты
Улыбкою усталой.

Под ноги –
               Золотистая трава.
И дымной горечи
                       Глоток:
«Я так скучала!»

Ты не ответишь –
          Ни к чему слова.
Ладонь сжигает
                  Сок рябин
                          Кровавый.
Туман испепелит
                    Безжалостно
                                    Заря.
Развеет пепел
                   Ветер.
Снегом талым
                  Уносит слёзы.

Вновь накинешь плащ,
Коснешься лба
                    Холодными устами.
Растает ночь,
И в солнечных лучах
                     Взмахнёшь рукой:
«До скорого свиданья!»

И снова будет день.
К безжизненным полям
Опять прильнёт туман,
Дождём заплачут дали…
И среди них одна
Я буду снова ждать,

Ведь не обманет Тот,
Кого так верно ждали.

[Кумехтар]

Относительно стиха. В таком изложении его очень тяжело читать. Но звучит.

[Леди Анна]

Относительно стиха. В таком изложении его очень тяжело читать. Но звучит.

О, подобная форма изложения – одна из "фишечек" моих последних работ. Наверное, это из-за желания одновременно выразить и ритм и рифму. Но я рада, что Вы уловили звучание

[Кумехтар]

Это классно звучит, но тяжело читается. Лично я недолюбливаю стихи Маяковского именно за это, хотя сами по себе они хороши.

[Леди Анна]

Это классно звучит, но тяжело читается. Лично я недолюбливаю стихи Маяковского именно за это, хотя сами по себе они хороши.

Зачитывалась Маяковским в ранние студенческие годы . И сейчас могу иногда полистать томик, но чаще по делу, чем просто для удовольствия. Кстати, да. Тяжеловато поначалу, особенно без привычки или когда резко переходишь от одного стиля к другому.

[Леди Анна]

Ода смеху

Смеюсь…
Ты веришь? –
Я опять смеюсь
Так звонко, беззаботно,
Как когда-то.

Смеюсь…
Когда последний
Солнца луч
Остынет в небе,
Догорев закатом.

Смеюсь…
Когда листва
Шумит в ночи,
И шепчут звёзды,
Тайны сокрывая.

Смеюсь…
Когда во сне
Приходишь Ты,
Величье дней былых
В балладах воскрешая.

Смеюсь…
Ты знаешь? –
Я смеюсь опять.
Струится дым
Полынного угара.

Смеюсь…
Когда свечи
Неверный блик
Уста мне опалит
Огнём Лосгара.

Смеюсь…
Когда, проснувшись
На заре,
Рассвета сталь
Я встречу одиноко.

Смеюсь…
Когда в серебряной
Росе
Кровавый след
Привидится до срока.

Смеюсь…
Надрывно
Боль топлю в слезах
Рябины у окна
И пурпуром каштанов.

Смеюсь…
За всех, кто глух,
Но больше – для Тебя,
Пусть труден будет Путь,
Смеяться не устану.

Чтоб там, где нет Забвенья,
Лишь Покой –
Услышал Ты
И позабыл печали;

Чтоб вновь с Тобой
Смеялись в унисон
Несбывшимся мечтам,
Уже не горевали.

[Кумехтар]

Сильно.

[Леди Анна]

Благодарю, Кумехтар.

[Melian]

Мне очень нравится, леди Анна, спасибо!

[Леди Анна]

Мне очень нравится, леди Анна, спасибо!

Спасибо, леди Мелиан! Мне очень приятно, что Вы находите это стихотворение интересным.

[Леди Анна]

Осада

Как прежде всё:
Безбрежной дымной далью
Раскинулись просторы
За окном;
Сменились часовые
Без устали;
Сияние луны
Осиротевший трон
Украсит…

Лишь тишина смущает,
Гасит даже
Едва родившийся
Тревожно-робкий вздох.
И дрожь в руках…
О камни разбиваясь,
Звенящей россыпью
Заговорит чертог.

В них — сполохи огня,
Что вечность не угаснет,
Тот бледный мёртвый свет
К победам нас ведёт.
В них — блеск твоих очей,
В них — сонм баллад прекрасных,
Хранится до сих пор
Руки твоей тепло.

Чело своё
Негоже украшать мне —
Безбрежной чёрной сталью
За окном,
За стенами твердыни,
Без устали
Стоит врагов твоих
Несметный легион.

А тишина —
Предвестница упадка.
В ней слышу
Отдалённый Намо Зов.
Сменились часовые,
Пламя гаснет,
И темноты клочки
Вползают в мой чертог.

Не миновать того,
Чему случиться должно.
Дорогою чужой
Не скоротать Пути.
Я знаю, что за Гранью,
Но бессильна
Пред мощью Чёрного Врага,
Пред страхом Пустоты.

Вдохнуть бы хоть глоток —
Мороз целует щёки,
А за окном — туман,
Зловонный чёрный дым.
Сменились часовые,
Гаснут звёзды…
Великие Валар,
Прошу, придайте сил!

Крупицу бы единую
Отваги
И мудрости твоей...
Но немы Небеса.
Пускай тогда ослепнут,
Не увидят
Паденье Химринга
Усталые глаза!

Как прежде всё:
Сменились часовые
И тишина…
Будь проклята она!
В зеркальном отражении увижу,
Как серебрится
Горькая слеза.

Расплавленным металлом
Время медлит,
Но вдруг сразит заклятье
Рога песнь.
И содрогнутся каменные стены
И мы уплатим цену:
Жизнь за месть.

[Кумехтар]

Спасибо что выложили стих.

[Леди Анна]

А вам — за то, что прочли.
По-правде, иными произведениями хочется делиться только с собратьями.

[Леди Анна]

О Пламени и Снежинке

Была зима.
Кружились ночью вьюжной
Снежинки сонмом
В танце заводном,
Мелькая в свете
Фонаря натужном –
Едва дышало Пламя за стеклом.

Их юность беззаботностью манила,
И миг паденья –
Вечностью длинной,
Тогда одна из них
Подруг своих забыла
И опустилась на виток литой
Фонарного столба,
Где чахло мерно Пламя.

Едва увидев тонкий стан её,
Движений грацию,
Что нёс заветный танец,
Заполыхал неистово Огонь.
Тянулся к ней отчаянно,
Встречая
Сопротивленье тонкого стекла,
И зову потаённому внимая,
Навстречу льнула
Белая звезда.

Струили чувства взгляды,
И в сраженьи
Мечтал Огонь преграду сокрушить,
Снежинка со слезами умоляла,
Хоть на короткий миг,
Её к нему пустить.

Мечи разбились в прах,
Водой сбежали слёзы
Последний поцелуй
Не опьянял уста.
Погас фонарь,
Померкли в небе звёзды.
И тьма наполнила
Забвенья паруса.

Но кончилась пурга.
Алмазным горизонтом
Раскинулся рассвет
И солнца блеск восстал.
Тогда сверкнул фонарь
Пронзительно и бледно,
Никто и никогда
Так прежде не сверкал!

Узорами,
Как будто в чудном танце,
Искрились сотни
Белых дивных звёзд,
И пораженный,
Мало кто приметил –
У основанья треснуло стекло.