Печать

[Ромашка Нит]

Филифьонка и осень

[Ромашка Нит]

Дорога в осень. Волшебное преображение природы началось!

Тайны осеннего леса

[Ромашка Нит]

Александр Барков
ПРЯТКИ ЩУРКОВ

Недавно отшумел дождь, и в осенней тайге стоял крепкий грибной запах.
Я шел глухой тропой. На западе сквозь редину проглянуло солнце, и все вокруг: и старые замшелые кедры, и гроздья черемух, и островки красной брусники — все как бы преобразилось и ослепительно засияло.
На калине я увидел стайку алых щурков. Они рассыпались по ветвям и мелодично, с грустинкой, словно прощаясь с летом, посвистывали.
В небе скользнула стремительная тень. Это парил сокол. Он так же, как и я, приметил беззаботных щурков. Сокол всегда появляется неожиданно. В бледно-серое стальное перо спрятаны острые когти. Без промаха бьет добычу крючковатый клюв. Сокол сделал вираж и молнией скользнул вниз. Но чуткие щурки опередили его. Мелодичная песня разом оборвалась, в один миг они попадали с веток и схоронились в траве.
Тем временем пернатый разбойник еще раз просвистел крыльями над моей головой, но, так и не найдя птиц, взмыл в небо.
Порыв ветра сорвал с дерева гроздь калины. Березовый лист упал на рукав моего пальто — он был весь в легкой позолоте.
Я оглянулся назад: щурки снова облепили калину и засвистели по-прежнему мелодично и беззаботно, словно не было никакой опасности, а они просто играли в прятки.

[Ромашка Нит]

Александр Барков
ВЕЧЕРОМ У РЕКИ

В один из погожих осенних дней пошел я в лес по грибы. Бродил долго, до самого вечера, но стоящих грибов набрал мало: на дне корзинки лежали три подосиновика, моховик, да с десяток маслят, стыдливо прикрытых листом папоротника.
Медленно гасла заря. Вершины сосен становились пепельно-серыми, и сквозь их густые мохнатые ветви светили первые звезды. Я вышел из бора, пересек железнодорожное полотно и по узкой тропе спустился к реке Каменке.
Чуть заметно вздрагивал ивнячок.
По течению медленно плыл желтый кленовый лист. Пахло осокой и сырой землей.
Усталый, я облегченно вздохнул и погрузил ладони в воду. Только собрался умыться, как на другом берегу что-то скрипнуло. Я поднял голову: на торчащую из воды корягу взгромоздился филин.
«Что-то лесной чародей задумал!» — и я спрятался в ивняке.
Филин переступил с ноги на ногу, прислушиваясь к вечерним шорохам. Встрепенулся, резко крутнул головой, выгнул шею и уставился в одну точку. Его оранжевые глаза загорелись, точно два маленьких прожектора.
Прошло несколько минут, филин не шелохнулся. Затем взмахнул крыльями и кинулся в воду. Мгновение— и в острых когтях забилась рыбина.
Птица набрала высоту и бесшумно полетела к лесу.
Филин неприметно исчез, будто растаял в звездной сырой ночи.

[Ромашка Нит]

Александр Барков
У ЧИСТЫХ КЛЮЧЕЙ

Рыбачил я у Чистых Ключей. Речонка эта небольшая, вертлявая, начало берет в горах и рождается из малых ключей.
Рыбачил я в конце ноября. Ивняк вдоль берега оголился, снега было мало.
Я шел узкой тропой, что бежала у крутого берега, в поисках удобного места, где бы поставить на ночь жерлицы. Река беспечно журчала, не чувствуя холода и не собираясь замерзать — слишком сильно было ее течение. Среди оголенности и пустоты предзимья заметил на песчаном мыске черный камень. Решил было идти дальше, но тут кто-то тихим голосом будто шепнул мне на ухо: «Погоди!» Словно что-то живое было заключено в том черном, холодном камне.
По инерции я сделал три шага вперед и остановился. Глянул вниз и застыл пораженный. На камне замерла сказочно красивая, отливающая зеленовато-голубым перламутром птица. По яркому оперению я признал в ней рыбака-зимородка.
Название «зимородок» пошло, видно, оттого, что у незамерзающих рек и родников птица появляется с наступлением зимы и ловит рыбу в светлой ледяной воде. Гнездо устраивает в норе на песчаных откосах и устилает его не пухом и перьями, а чешуей и костями рыб.
Зимородок сидел тихо, неподвижно, как истый рыбак. Потом вытянул шею, стрелой бросился вниз и бултых е протоку! Через несколько мгновений вынырнул, а в клюзе серебристая уклейка трепещется. Часто махая крыльями, пронесся над поверхностью воды, похвастался уловом и сел на прежнее место. Тюкнул рыбку о камень и проглотил.
И тут же снова замер, опустил вниз длинный нос-удилище, уставился в прозрачные воды. Подождал, подождал, увидел табунок мальков, как диковинная изумрудная стрекоза, затрепетал крыльями над рекой и... снова в протоку, и опять с добычей. Пролетел над моей головой и скрылся из глаз.
А я поспешил уйти, стараясь не помешать охоте бесстрашной, удачливой птицы.

[Ромашка Нит]

Александр Барков
ГЛУПЫШ

Рябины в саду уродилось видимо-невидимо. На каждой ветке — крупные янтарные грозди. А когда выпал снег, грозди вспыхнули рубиновым светом. И на этот свет холодным октябрьским утром прилетела стая ярких рубиновых птиц. Я глянул в окно и удивился: деревья разом преобразились, ожили.
Подошел ближе, неслышно раздвинул ветви, а птицы вовсе не испугались меня. Они изредка перепархивали сверху вниз, с любопытством поглядывали на незнакомца. До самой ближней из них, казалось, можно было дотянуться рукой. Тогда я подумал: «Ну и глупые птицы! Ведь этак недолго и до беды...» И верно, тем временем второгодник Ванька Гурьев незаметно подкрался и подстрелил из рогатки одну птицу. Я отнял ее у задиры Ваньки. А когда вернулся домой, посадил птицу в клетку и разглядел ее хорошенько. Окрашена она была в малиново-красный цвет. На крыльях две белые полоски. Крепкий темно-коричневый клюв слегка загнут книзу. Я плеснул в поилку воды, а в кормушку насыпал ягод и подсолнухов.
К счастью, птица легко отделалась — камень едва задел ей крыло. Денька через три выздоровела, повеселела и стала тихонько напевать.
Знатоки-птицеловы сказали мне, что это таежный щур — редкая певчая птица. Родина ее — северные леса. А к нам в среднюю полосу щуры прилетают на зимовку по ягоды.
Пел щур как бы вполголоса, плавно, мелодично, точно неведомый лесной музыкант играл на флейте. Мне нравилось слушать таежного певца, и, вспомнив, сколь он простодушен, доверчив и неосторожен, я прозвал щура Глупышом. Так он и прожил зиму. А весной я захотел выпустить птицу в сад, открыл дверцу и поставил клетку на балкон.
Глупыш с трудом взлетел на клен, долго печально посвистывал. А потом вернулся обратно, сел на свою клетку. И так повторялось три раза. Видно, жилось птице у нас дома хорошо, а летать на воле она отвыкла.
Теперь мне стало стыдно за прозвище Глупыш. Какой он глупыш — он умница, он мой верный пернатый друг!

[Ромашка Нит]

Александр Барков
ЛЕТУЧИЕ КОТЫ

В сентябре выдались на редкость погожие дни. В голубом небе – ни облачка. Большие серые дрозды с сытым квохтаньем тучами летят на рябины.
Среди берез, лип и сосен старого парка – чуткая, дремотная тишина.
Наш учитель Константин Захарович Сачугов частенько проводил здесь свои уроки. Мы окапывали сирень у ограды, пересаживали тюльпаны, собирали семена ольхи, ясеня, клена... Но больше всего нам нравилось сгребать в кучи палый сухой лист и поджигать его. Густой фиолетовый дым клубами поднимался к небу, а Константин Захарович шутил:
— Прямо Везувий!
«Везувии» вырастали в разных концах парка, и легкий горьковатый запах дыма бродил среди трав и кустарников.
На деревья мы тоже лазали: вешали дуплянки, скворечники, снимали старые и чинили их.
Однажды возле дуба с сухой вершиной я заметил убитую мышь. Глянул вверх — и у голого сука приметил дупло. Вскарабкался стволу, сунул руку в дупло и тут же отдернул: там оказался целый склад мышей...
Недавно у нас пропал сибирский кот Дымка. «Неужели он здесь поселился и в дупле свои запасы прячет?» — подумал я и тут же поведал о своем открытии ребятам.
Но никто мне на слово не поверил. Тогда я привел их к дубу и скомандовал:
— Лезьте!
Вовка Жульков забрался на дерево и показал с высоты мышонка.
Все были поражены моим открытием. Вот так новость! Коты в дупле поселились?!
Но известный на всю школу проказник и хитрец Мишка Прохоров наотрез отказался верить:
— Дудки! Небось сам туда мышей подложил, а теперь народ мутишь!
А «народ» и вправду возмутился.
— Конечно, сам! — закричали ребята и, точно сговорившись, повернулись и убежали.
Через день мы снова работали в парке: сгребали листья, чистили скворечники, окапывали деревья... И вдруг откуда-то сверху раздался пронзительный голос Мишки:
— Здесь опять мыши!...
И он бросил на землю три серых комочка. Тут уж новое вещественное доказательство — и ребята поверили, что в дупле устроили склад коты.
Сперва все хохотали, а потом Мишка сказал:
— Войну котам объявить надо!
— Войну! Войну! — поддержали его одноклассники и уговорились прийти позднее. Захватить с собой метлу и шугануть котов.
— По очереди ходить будем! — внес я предложение.— Первые мы с Прохоровым...
Когда синие сумерки перешли в темень, мы с Мишкой, прихватив тайком от дворника метлу, отправились на охоту.
В парке было таинственно. Деревья походили на сказочных зверей. А вот и наш дуб... Большой, корявый, с сухой вершиной.
Мы спрятались в кустах боярышника и замерли. Прошло полчаса — никого!
— Может, нам самим котов позвать...— предложил Мишка и жалобно мяукнул. Но прошло еще полчаса — опять никого. Мы уже ноги отсидели и собрались уходить, как Прохоров вскинул голову кверху и шепнул мне на ухо:
— Гляди!
На вершину дуба, на голую ветку, взгромоздилась сова. Клюв крючком. Уши на голове торчком, глаза большие, кошачьи. В лапах мышь держит.
— Коты-то летучими сказались! — не выдержал Мишка, выскочил из кустов и захлопал в ладоши.
А я замахнулся на птицу метлой.
Сова ухнула и выронила из когтей мышь.
— Айда по домам! — и я направился к выходу.
Смущенные, мы брели по старому парку, а над нами кружились и пронзительно вскрикивали совы... Порой крик этот переходил в дикий, истошный хохот. Видно, «летучие коты» смеялись над нашим «открытием»!

[Ромашка Нит]

Александр Барков
ПОЛЕТУША

Не спеша плыву в лодке по таежной реке. С берез опадают листья. Покачиваются в медленном, печальном танце и тихо садятся на воду.
В глубоких омутах стоят налимы величиной с доброе полено. На песчаных отмелях гуляют резвые голавли.
Пахнет прелой корой, грибами, малиной. За поворотом раздаются тихие всплески и цоканье. Я бросаю весла, прислушиваюсь.
Загадочные звуки рождаются, кажется, в двух шагах от меня.
Легонько отталкиваюсь от коряги и хоронюсь за кустом тальника.
«Чок! чок!» — раздается где-то рядом.
Пригнул ветку, смотрю: прямо над головой нависает могучий кедр, а из дупла белка выглядывает... Проворными лапками шишку вертит и орехи щелкает.
«Чок! чок!» — в воду летят пустые скорлупки и исчезают на быстрине.
Видно, нравится рыжей непоседе слушать, как с легким звоном падают в воду пустые скорлупки.
Поднял отяжелевшую руку и случайно шлепнул веслом, Белка насторожилась, с опаской глянула на меня. Затем снялась с дерева и полетела над рекой. Кожа у нее между лап натянулась, ну прямо как сказочный ковер-самолет... Крутнула хвостом и на том берегу на ель опустилась. То была летучая белка — полетуша.

[Ромашка Нит]

Александр Барков
БЕЛИЧИЙ ПОРЯДОК

Запасал ёж на зиму грибы сыроеги: один у елового пня зарыл, второй — в кусты можжевельника упрятал, третий — в ямку у дороги замуровал.
Бегал-бегал по опушке, хлопотал-хлопотал, умаялся и залез к себе в норку под старой ольхой. Укрылся с головой сухим листом и начал вспоминать: где что лежит...
Бился день, бился другой — никак не припомнит. «Уф! Даже голова закружилась...» Зевал, зевал, отчаялся и заснул крепким сном до самой весны.
Белка разыскала грибы по запаху и к себе в дупло снесла. А одну сыроегу с большой фиолетовой шляпкой на острый сук нацепила. И зацокала, обрадовалась:
«Запас места не пролежит. У меня не ежиный порядок, а беличий».

[Ромашка Нит]

Александр Барков
ЗАЯЧЬИ ХЛОПОТЫ

С причудами выдалась осень. Сперва залила, отхлестала землю дождем. Потом смягчилась и одарила золотом: осыпала березовым листом. А ночью внезапно ударил мороз, пошел снег – и все кругом засветилось. Земля побелела, точно помолодела.
Повстречался мне как-то заяц. Жмется он по гумнам да по ложбинам — нигде места себе не найдет. Беда у него стряслась, не успел косой летнюю одежду сменить: спина — бурая, а лапы и голова — белые. В таком пестром наряде его легко заметить и лисе, и волку, и филину.
А через неделю случилась оттепель. Полежал-полежал снег на пригорках и растаял. К тому времени заяц в белый наряд вырядился, только концы ушей черными остались. Я его на проселочной дороге увидел. Привстал на задние лапки. Уши торчком. В нерешительности верхней раздвоенной губой поводит. Я хлопнул в ладоши:
— Берегись!
Заяц припал к земле да как даст стрекача! Несется как чумовой: не знает, где схорониться лучше. Не до смеха косому. Ведь шуба-то своя, не покупная — наземь ее не скинешь!

[Ромашка Нит]

Александр Барков
РОЗЫ НА СНЕГУ

Черно, голо в парке осенью. Отцвели астры и георгины, увял табак, стали коричневыми, жалко скрючились золотые шары. Засохли настурции. Клумба у входа в парк будто состарилась, поблекла.
Зеленел в парке лишь могучий дуб. Когда начинает смеркаться, дуб походит на мамонта. Но стоит загореться фонарю — и мамонт исчезает. Я знал, что дубы последними сбрасывают листву, и не удивился, увидев его пышную крону на фоне темных ветвей лип.
Под утро ударил морозец. Запорошил снег. Дуб стоял густо заиндевелый, стеклянный. Листья его обвисли, словно сухое белье на веревке.
Я взглянул на клумбу и поразился: в самой ее середине пожаром на бело-голубом фоне полыхал куст роз. Казалось, намертво уснули бутоны, и все же прорвались к свету два ярких цветка. Розы и снег — чудеса!

[Ромашка Нит]

[Ромашка Нит]

Эмоциональная реакция — одна из целей выставки «Осеннее равновесие». Автор — художник Федор Усачев — хотел показать все грани этой поры. Колорит, цвет, яркость, туманность, бледность и непредсказуемость. Мистический романтизм, смешанный с символизмом.

«Мы можем сделать волшебство, что-то нарисовать, изобразить, но сам процесс мистики, мистификации — это что-то для меня одновременно духовное и то, что приходит в наш мир. То есть что-то прорывается. И когда это прорывается, я это чувствую, улавливаю. Это может быть гном, эльф, я не знаю, какой-то персонаж мифологический древний, и его изображаю», — поделился автор выставки «Осеннее равновесие», художник Федор Усачев.

Пейзажи выполнены акварелью, маслом, пастелью. Представлены графические работы и картины в смешанной технике. Зрители увидят около 40 работ. Они написаны в разные годы и даже в разных странах. Через картины происходит погружение в удивительный, волшебный и многогранный мир осени. (источник)

[Ромашка Нит]

Ирина Барская   Осенние сказки