Добро пожаловать, Гость. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.

Имя пользователя: Пароль:

Автор Тема: Описания чертогов Валар из «Книги Утраченных сказаний», ранних черновиков Толки  (Прочитано 1696 раз)

Morinaro Simpetar

  • Ветеран
  • *****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1090
  • Менестрель
    • Просмотр профиля

Описания чертогов Валар из «Книги Утраченных сказаний», ранних черновиков Толкина

О чертогах Манвэ и Варды
Теперь при свете древ было Аулэ легко и удобно работать, и занимался он многими делами, а Тулкас помогал ему, и Палуриэн, мать волшебства, была вместе с ним. Сначала на Таниквэтиль было возведено великое обиталище для Манвэ и поставлена сторожевая башня. Оттуда отправлял Манвэ своих стремительных ястребов и встречал их, когда они возвращались, и туда часто прилетал в позднейшие дни Соронтур, Король Орлов, которому Манвэ дал великую силу и мудрость.

Был тот дом построен из мрамора голубого и белого и стоял посреди снежных полей, а крыши его были сделаны из сплетений того лазурного воздуха, что называется ильвэ и лежит над белым и серым слоями. Те сплетения сотворили Аулэ и супруга его, а Варда изукрасила звездами, и Манвэ поселился в том доме;

На равнине же, в ярком свечении дерев, стояли дома прекрасного и радостного града, что звался Валмар. Ни металла, ни камня, ни древесины могучих деревьев не пожалели на его строительство. Были золотыми их крыши и серебряными — полы, а двери — из полированной бронзы; возвели их с помощью магии и скрепили стены их волшебством.

ОО чертогах Ауле и Йаванны
Отдельно от тех домов, рядом с открытой долиной помещался огромный чертог, и был то дом Аулэ, полный волшебными тканями, сплетенными из света Лаурэлин, сияния Сильпиона и мерцания звезд; но другие были сплетены из нитей золота и серебра, железа и бронзы, выкованных не толще паутины, и были на них с вели ким искусством вытканы события музыки Айнур, так что изображали они то , что было уже, и то , что еще будет, или же то , что явилось лишь в славе разума Илуватара.

Во дворе росли некоторые из тех дерев, что после появились на земле, и лежало средь них озеро голубой воды. Множество фруктов падало с них на землю и на траву, что росла по берегам озера, и собирали их девы Палуриэн для пиров ее и ее владыки.

ОО чертогах Оссэ
Был и у Оссэ великий дом, где жил он, когда происходили советы валар или же если утомлял его шум морских волн. Онэн и оарни принесли тысячи жемчужин для этого дома, и полы его были морской водой, а гобелены походили на сверкание серебряной рыбьей чешуи; крышей же служила морская пена.

ОО чертогах Улмо

Улмо жил не в Валмаре и ушел оттуда, едва тот был построен, во Внешние Моря. Когда надо было ему побыть в Валиноре, жил он в чертогах Манвэ, но случалось это не так уж часто.

ОО чертогах Лориэна
Лориэн также поселился далеко, и был его чертог огромным и сумеречным, и росли возле него бесконечные сады. Мурмуран назвал он свое обиталище, которое Аулэ построил из туманов, собранных за Арвалином, над Тенистыми Морями. Располагалось оно на юге, у подножия Гор Валинора, на границе королевства, но удивительные сады его широко раскинулись, достигая подножия Сильпиона, чей свет причудливо освещал их. Были они полны лабиринтов и запутанных дорожек, ибо Палуриэн подарила Лориэну множество тисов, кедров и сосен, что источали в сумерках аромат, навевающий дремоту; и нависали они над глубокими озерами. Светляки ползали по их берегам, а Варда поместила звезды в их глубину на радость Лориэну, духи его дивно пели в сих садах, а благоухание ночных цветов и песни сонных соловьев наполняли их великим очарованием. Также росли там маки, светившиеся алым в сумерках, и боги называли их фумэллар — цветы сна, а Лориэн часто прибегал к ним для своих чар. В самом сердце прекрасного этого сада стоял в кольце темных, высоко вздымающихся кипарисов, глубокий сосуд Силиндрин. Там покоился он на ложе из жемчужин, и недвижная его поверхность светилась серебряными искрами, и тени деревьев лежали на ней, а Горы Валинора могли взирать на свои лики, что отражались там. Лориэн, вглядываясь туда, зрел множество таинственных видений, пробегавших по воде, и никогда никто не тревожил сон Силиндрина, разве что Сильмо приходил неслышно с серебряным кувшином набрать толику его мерцающей прохлады и тихо шествовал прочь, дабы полить корни Сильпиона, пока не разгорелось златое древо.

ОО чертогах Тулкаса и Нэссы
Иным было разумение Тулкаса, что жил в самой середине Валмара. Самый юный, силен он и крепок телом, и потому зовется он Полдорэа, тот, кто любит игры и стрельбу из лука, кулачный бой, борьбу, бег, прыжки и песни, что сопутствуют веселым пирам, когда налитая до краев чаша ходит по кругу. Между тем вовсе не любил он спорить и затевать драку без причины, как Макар, хотя нет никого из валар или уванимор (последние суть чудовища, великаны и исполины), кто не боится силы его рук или удара его одетого железом кулака, когда есть у него причина для гнева. А жилище его было домом веселья и шумной радости; и вздымался он высоко в небо несколькими ярусами, высилась там башня из бронзы, и медные столпы поддерживали просторную аркаду. Во дворе его играли и соперничали друг с другом в доблести, и там временами прекрасная владычица Нэсса, супруга Тулкаса, разносила кубки доброго вина и прохладное питье игрокам. Но более всего любила она уходить к прекрасным лужайкам, чьи травы Оромэ, брат ее, собрал на самых щедрых своих лесных полянах, а Палуриэн посадила там эти травы, зачаровав их так, что оставались те лужайки всегда зелеными и ровными. Там танцевала она со своими девами, пока цвела Лаурэлин, ибо не была ли в танце она более искусна, нежели сама Вана?

ОО чертогах Салмара и Олмара
Жил также в Валмаре и Нолдорин, издревле известный как Салмар: то играл он на арфах и лирах, то восседал под Лаурэлин под благозвучный голос своих струн. Там под его музыку радостно пел Амилло, которого еще называют Омар и чей голос — прекраснейший из всех голосов, кто знает все песни на всех наречиях; и если не пел он под арфу своего брата, то голос его переливался в садах Оромэ, когда юная дева Ниэликви танцевала в тех лесах.

ОО чертогах Оромэ
У Оромэ же были обширные владения, которые любил он необычайно — и не меньше любила их Палуриэн, мать его. Рощи деревьев, что насадили они на равнине Валинора и даже в предгорьях, нельзя сравнить с тем, что есть на Земле. Резвились там звери: олени — среди дерев, и скот пасся среди широких лугов; бизоны жили там и лошади бродили свободными, но никогда они не забредали в сады богов, хотя жили в мире и не было в них страха, ибо хищники не жили среди них, а Оромэ никогда не охотился в Валиноре. И хотя он несказанно любил свое королевство, часто отправлялся он во внешний мир — гораздо чаще, чем Оссэ, и также часто, как Палуриэн, и там стал он величайшим из охотников. Но в Валмаре его чертоги просторны и невысоки, и бесценные роскошные шкуры и кожи брошены на пол или висят на стенах, и также — копья, и луки, и ножи. Посреди каждой комнаты и залы растет живое древо, что поддерживает крышу и чей ствол увешан охотничьими трофеями и оленьими рогами. Здесь живет весь народ Оромэ, что носит зеленое и коричневое, и шумит здесь бурное веселье, и владыка лесов пирует там; но Вана, его супруга, частенько уходит оттуда.

ОО чертогах Ваны
Далеко от шумливого двора этого дома лежат ее сады, плотно отгороженные от диких земель густыми зарослями боярышника, чьи цветы подобны вечным снегам. И самое уединенное место ограждено стеной из роз, и его более всего любит дивная владычица Весны. Среди сего благоухания поместил Аулэ давным-давно тот самый сосуд — золотой Кулуллин, наполненный сиянием Лаурэлин словно сверкающей влагой, из которого сотворил он источник, так что весь сад исполнился здоровья и счастья из-за чистого его света. Птицы поют там круглый год, звонко славя весну, и растут цветы, необузданные в своем цветении и радости жизни. Однако великолепие это не покидает златого сосуда, кроме тех случаев, когда девы Ваны, ведомые Урвэн, уходят из сада в пору, когда разгорается Сильпион, дабы полить корни огненного дерева; но вечно источник озаряет сад своим янтарным дневным светом, пчелы трудятся над розами, и легко ступает там Вана, а жаворонки поют над ее золотой главой.

ОО чертогах Мандоса
Так прекрасны были те обители и так велико сияние дерев Валинора, что Вэфантур и Фуи, супруга его, повелительница слез, не могли оставаться здесь долго, но отправились на север, где под корнями самых холодных и самых северных Гор Валинора, что там, близ Арвалина, вновь вздымаются почти на прежнюю высоту, попросили они Аулэ вырыть им чертог. Поскольку каждый из богов может жить так, как ему нравится, Аулэ сделал это, а они и весь их сумеречный народ помогали ему. Весьма широки были эти пещеры, что простирались даже под Тенистые Моря, темны они и исполнены отзвуками, и все это жилище в глуби земли известно богам и эльфам как Мандос. Здесь, в этом черном чертоге, воссел Вэфантур и назвал его собственным именем — Вэ. Был он освещен единственным сосудом, помещенным в середине, в котором светились несколько капель бледной росы Сильпиона; был сей чертог затянут темным туманом, а полы его и колонны — сделаны из гагата. Сюда во времена, что настали после, приходили эльфы из всех народов, кто по злой судьбе погиб от оружия или умер от тоски по тем, кого уже не было с ними — только так могут эльфы умереть, и лишь на время. Здесь Мандос выносил им приговор, и здесь они ждали во тьме, грезя о прошлых своих деяниях, до тех пор, пока в час, назначенный Мандосом, не родятся они среди детей своего народа и не уйдут на землю — петь и смеяться.

ОО чертогах Фуи (Ниэнны)
В Вэ Фуи приходит нечасто, ибо занята она скорее тем, что превращает соленые испарения в слезы и ткет она черные облака, после выпуская их наверх, где подхватывают их ветры и носят над миром, и их бессветные тенета опускаются там и тут на живущих в мире. Эти сплетения — отчаяние, слезы без надежды, скорбь, слепое горе. Чертог, что более прочих любит она — даже шире и темнее, чем Вэ, и так же наречен он ее собственным именем и зовется Фуи. Здесь, перед черным ее троном горит жаровня с единственным мерцающим углем, крыша чертога — из крыльев летучих мышей, а колонны, что поддерживают ее, и стены вокруг — из базальта.

РРанняя версия посмертия людей
Сюда приходят сыны людей услышать свой приговор, и приводит их то множество бед, что злая музыка Мэлько породила в мире. Кровопролития и пожары, голод и несчастья, болезни и удары, нанесенные во мраке, жестокость и мучительный холод, нестерпимая боль и собственное безрассудство приводят их сюда; а Фуи читает в их сердцах. Некоторых она оставляет в Мандосе, что под горами, а иных отправляет за горы, и Мэлько хватает их и забирает в Ангаманди, Железные Преисподни, где ждут их злые дни. Некоторых, а их больше всего, отсылает она на черную ладью Морниэ, что время от времени останавливается в темной гавани севера, ожидая печальные шествия, что медленно спускаются на берег из Мандоса по неровным извилистым тропам. Тогда, наполнившись, сама она подымает свои траурные паруса и, гонима несильным ветром, плывет вдоль берегов. И все, кто на борту, пока плывут они на юг, с неизбывной тоской и сожалением взирают на тот проход в горах, сквозь который чуть виден Валинор на отдаленной равнине. И проход сей близок к Таниквэтиль, где берега Эльдамара. И не узреть им более того светлого края, но увезенные, живут они на просторных равнинах Арвалина. Там скитаются они во мраке, устраивая себе жилища, как могут, но не оставлены они без песни и могут видеть звезды, в терпении ожидая наступления Великого Конца. Немногочисленны счастливцы, за коими в свое время приходит Норнорэ, глашатай богов. Тогда едут они с ним в колесницах или на добрых конях в долину Валинора и пируют в чертогах Валмара, поселившись в домах богов до тех пор, пока не настанет Великий Конец. Далеко от них черные горы севера и туманные равнины Арвалина, и для них — музыка, дивный свет и радость.

ОО чертогах Макара и Мэассэ
Но вот поведал я о том, как построены были жилища всех великих богов, которые мастерством Аулэ поднялись в Валиноре; но Макар и его свирепая сестра Мэассэ построили себе жилище сами, с помощью лишь своего народа, и это были мрачные чертоги. На границах Внешних Земель стояли они, не очень далеко от Мандоса. Были они построены из железа и не украшены ничем. Здесь сражались вассалы Макара, облаченные в доспехи, там стоял лязг оружия, слышались крики и резкие звуки труб, а Мэассэ была среди воинов и подстрекала их наносить удары, а тех, кто терял сознание, приводила в себя крепким вином, дабы могли они сражаться дальше; и смута эта обагрила руки ее по локоть. Никто из богов не приходил сюда, кроме Тулкаса, и если они хотели посетить Мандос, то искали кружной путь, чтобы не проходить близ этих шумных чертогов; но Тулкас временами боролся с Макаром или обменивался сокрушительными ударами с бойцами, и по ступал он так для того, чтобы не изнежиться от хорошей своей жизни, хотя он не любил этот народ, и они, по правде говоря, не любили его и его великую безгневную силу. Не останавливался бой в чертогах Макара, кроме как на время, когда его народ собирался в чертоги на пир или когда Макар и Мэассэ уходили далеко, охотясь в черных горах на волков и медведей. Дом был полон боевого оружия, и щиты, огромные и отполированные до блеска, висели на стенах. Залы освещались факелами, и звучали там свирепые песни победы, грабежа и разорения, а рдяный свет факелов отражался на лезвиях обнаженных мечей. Здесь сидят часто Макар и его сестра, внимая этим песням, и у Макара на коленях лежит огромная секира, а Мэассэ держит копье. Но в дни до сокрытия Валинора эти двое странствовали по Земле и жили далеко от тех краев, ибо любили разнузданную сумятицу, которую поднял Мэлько по всему миру.
Записан
Naitë! Cotumo hastanë ilya mi Eä!
Nó Eru equétië:
Umë ista Melcórë: Eä nauv' envinyanta
Ar piruva ulco yára máranna...

Morinaro Simpetar

  • Ветеран
  • *****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1090
  • Менестрель
    • Просмотр профиля

КОММЕНТАРИЙ КРИСТОФЕРА ТОЛКИНА

Описания домов валар почти полностью исчезли в последующих версиях. В опубликованной работе ничего не говорится о жилище Манвэ, кроме того, что его чертоги «стояли над вечными снегами на Ойолоссэ, высочайшей вершине Таниквэтиль» (с. 26). Здесь же появляется Соронтур, Король Орлов, частый гость чертогов Манвэ (см. Сильмариллион, с. 110: «Ибо Манвэ , кто любит всех птиц и кому они приносят вести на Таниквэтиль из Средиземья, послал туда народ Орлов»); на самом деле он появляется уже в сказании Падение Гондолина как «Торндор [имя на языке гномов], Король Орлов, коего эльдар зовут Рамандур», где имя «Рамандур» было впоследствии изменено на «Соронтур».

О Валмаре и жилищах валар в этом городе в последующих работах сохранилось очень мало, за исключением отдельных выражений («золотые улицы» и «серебряные купола» Валмара, «Валмар многозвонный»), которые намекают на развернутые описания первоначального варианта, где дом Тулкаса, вздымающийся в небо несколькими ярусами, увенчан бронзовой башней, а крыши чертогов Оромэ поддерживают живые деревья, чьи стволы увешаны охотничьими трофеями и оленьими рогами. Это не значит, что впоследствии все это было отвергнуто: как я уже упоминал в Предисловии, версия, последовавшая за Утраченными Сказаниями, была настолько сжатой, что больше походила на конспект (собственно, им она и являлась), и в дальнейшем мифология развивалась именно от нее, заново разрастаясь. То, что не упоминается после Утраченных Сказаний, могло продолжить свое существование, так сказать, в подвешенном состоянии — Валмар не переставал быть городом с воротами, улицами и жилищами. Но в контексте позднейших работ довольно трудно представить, чтобы буйный Оссэ владел домом в Валмаре, пусть даже полы его были морской водой, а крыша — пеной; и, конечно, чертоги Макара и Мэассэ (описание жизни в которых заставляет вспомнить древнескандинавские мифы о Бесконечной Битве) исчезают вместе с исчезновением самих этих божеств — «клики Мэлько» в Валиноре, которая неизбежно оказалась бы неуместной.

Сохранились некоторые детали первоначальных описаний: то , что Улмо редкий гость в Валмаре (ср. Сильмариллион, с. 40), а Йаванна и Оромэ часто посещают «внешний мир» (там же, с. 29, 41, 47), связь садов Лориэна с Сильпионом и садов Ваны — с Лаурэлин (там же, с. 99); и, как можно видеть, многое из того, что сказано здесь о божествах, сохранилось, хотя бы и в ином виде. Здесь также появляется Нэсса — сразу сестра Оромэ и супруга Тулкаса, великолепно танцующая. Омар-Амилло назван братом Нолдорина-Салмара. Далее (см. с. 93) сказано, что Ниэликви — дочь Оромэ и Ваны.

ББоги Смерти и судьбы эльфов и людей
Данная часть сказания содержит наиболее поразительные и трудные для объяснения детали. Мандос и его супруга Ниэнна появляются в самом начале сказания — в рассказе о приходе валар в мир (с. 66), где они названы «Фантур Смерти, Вэфантур Мандос» и «Фуи Ниэнна», «госпожа смерти». В интересующем нас абзаце сказано, что Вэфантур назвал свое жилище Вэ по своему собственному имени, в то время как впоследствии (Сильмариллион, с. 28) его самого называли именем его чертогов; но в ранней работе разграничиваются местность (Мандос) и чертоги (Вэ или Фуи), находящиеся в этой местности. Здесь Мандос еще не «Глашатай Судеб Валар», который «объявляет свои приговоры и пророчества лишь по слову Манвэ» — что позднее мыслилось как одна из наиболее примечательных особенностей данного валы; и поскольку здесь Ниэнна — жена Мандоса, то Вайрэ Ткачиха, его супруга согласно более поздним работам, отсутствует — вместе со своими гобеленами, изображающими «все, что ни свершилось во Времени», которыми Вайрэ украшает чертоги Мандоса, что «становятся все вместительней с ходом времени» (в Утраченных Сказаниях имя «Вайрэ» дано эльфийке с острова Тол Эрэссэа). Гобелены, которые «изображали то, что было уже, и то, что еще будет», висят здесь в чертогах Аулэ (с. 74).

Наиболее важной в абзаце о Мандосе представляется определенность в вопросе о посмертных судьбах эльфов: они ожидают в чертогах Мандоса, пока Вэфантур не освободит их, чтобы возродиться детьми в своем народе. Эта идея уже возникала в сказании Музыка Айнур (с. 59), и данная концепция эльфийского «бессмертия» оставалась неизменной много лет; мысль же о том, что эльфы могут умереть только от оружия или от скорби, сохранилась без изменений — она появилась уже в Музыке Айнур (там же): «Что же до эльдар, то они живут до самого Великого Конца, если не будут убиты или не исчахнут от горя», и этот абзац, весьма мало изменившийся, мы встречаем в Сильмариллионе ( с. 42).

В рассказе о Фуи Ниэнне мы, однако, сталкиваемся с идеями, находящимися в глубоком противоречии с основной мыслью позднейшей мифологии (в этом абзаце ощущается также некий уклон в иную мифологическую концепцию — в причудливых образах слез, созданных из соленых испарений, и черных облаков, которые ткет Ниэнна, посылая с ними в мир «отчаяние, слезы без надежды, скорбь, слепое горе» ). Здесь мы также узнаем, что Ниэнна судит людей в своих чертогах, названных по ее собственному имени Фуи; и что некоторых она оставляет в местности Мандос (где находятся ее чертоги), в то время как большая их часть отправляется на черной ладье Морниэ, которая всего лишь перевозит мертвецов на юг, на побережье Арвалина, где они бродят в сумерках до самого конца мира. Но других она отправляет прочь, и Мэлько забирает их в Ангаманди, где их ждут «злые дни» (в каком смысле эти люди мертвы или смертны?); и (что самое удивительное) малое число людей уходит жить к богам в Валинор. Это очень непохоже на Дар Илуватара, благодаря которому люди не привязаны к миру, но покидают его, уходя неизвестно куда; это и есть самая настоящая Смерть (ибо смерть эльфов есть лишь «подобие смерти» - см. Сильмариллион, с. 42): окончательный и неизбежный уход.

Но есть возможность пролить некий, хотя и слабый, свет на посмертное существование людей, которые скитаются во мраке Арвалина, «устраивая себе жилища, как могут» и «в терпении ожидая наступления Великого Конца». Я должен сослаться на то, как изменялись названия этой местности, о чем см. на с. 79. Из ранних списков слов (или словарей) обоих языков (см. Приложение) становится ясно, что значение топонимов Харвалин и Арвалин (и, вероятно, Хаббанан) – «(находящийся) возле Валинора/валар». Из словаря языка гномов следует, что слово Эруман означает «(находящийся) за обиталищами манир» (т. е., к югу от Таниквэтиль, где жили подчиненные Манвэ духи воздуха), из него также выясняется, что слово манир связано со словами гномского языка манос, значение которого - «дух, ушедший к валар или в Эрумани», и мани - «благой, святой». Смысл этих этимологических связей остается малопонятным.

<Далее Кристофер приводит одно раннее стихотворение Толкина, которое я опустил ради краткости>

Решающее доказательство мы находим в раннем списке квэнийских слов. Первые статьи этого списка восходят (как я полагаю, см. Приложение) к 1915 году, и в одной из этих статей, о корне мана, дано слово манимо, которым называют душу, находящуюся в манимуинэ — «Чистилище».

И стихотворение, и словарная статья предоставляют редкую возможность пролить свет на мифологическую концепцию в ее ранней фазе: здесь идеи, взятые из христианской теологии, выражены прямо. В замешательство приводит и осознание того факта, что эти мотивы присутствуют и в самом сказании — в рассказе о посмертной судьбе людей после суда в черных чертогах Фуи Ниэнны. Некоторые, «а их больше всего», отправляются на ладье смерти в (Хаббанан) Эруман, где они скитаются во мраке и терпеливо ожидают Великого Конца; некоторых хватает Мэлько и мучает их в Ангаманди — «Железных Преисподнях»; немногие отправляются жить к богам, в Валинор. С учетом сказанного в стихотворении и в ранних «словарях» это не может быть ничем иным, кроме как отражением Чистилища, Ада и Небес.

Все это становится еще более необычным, если мы обратимся к заключительному абзацу сказания Музыка Айнур (с. 59), где Илуватар говорит: «Людям я дам новый, больший дар», дар «творить и направлять свою жизнь за пределы изначальной Музыки Айнур, которая для всего прочего в мире есть неумолимый рок», и где говорится, что «у дара, однако , есть и другая сторона: Сыны Человеческие приходят в мир, чтобы лишь недолго пожить в нем и уйти, хотя и не исчезают при этом окончательно и бесповоротно...» Приняв окончательный вид, в Сильмариллионе (с. 41—42), этот абзац не очень сильно изменился. Правда, в ранней его версии отсутствуют предложения:

«Но поистине умирают сыны людей и покидают мир; посему зовутся они Гостями, или же Странниками. Смерть — судьба их, дар Илуватара, коему с течением Времени позавидуют и Стихии».

Тем не менее очевидно, что этот центральный образ — Дар Илуватара — уже присутствует. Но этот вопрос я должен оставить, ибо он — загадка, которую я не могу решить. Самым простым объяснением противоречия между двумя этими сказаниями было бы предположение, что Музыка Айнур написана позже Пришествия Валар и Создания Валинора, однако , как я уже указывал (на с. 61), все свидетельствует об обратном. Наконец, можно обратить внимание на лингвистическую иронию, с которой Эруман в конце концов сделался Араманом. Ибо Арвалин — второе название Эрумана, которое также ассоциировалось с духами мертвых — значило «(находящийся) возле Валинора»; Араман скорее всего означает просто «(находящийся) за Аманом». Но корень ман- «благой» присутствует, потому что топоним Аман — производное от него («Неискаженное Королевство»).

© «Книга Утраченных Сказаний. Часть I», из главы «Пришествие Валар и создание Валинора» (перевод – А. Куклей, перевод комментариев – А. Куклей, С. Таскаева)
Записан
Naitë! Cotumo hastanë ilya mi Eä!
Nó Eru equétië:
Umë ista Melcórë: Eä nauv' envinyanta
Ar piruva ulco yára máranna...