Печать

[Ald F]

Ромашка Нит, само собой, лучше всего, когда силы объединяются. И к любви приложатся знания и умения зоологов, и денежные средства бизнеса. Наверное именно тогда и наступит гармония.
Вообще, переписка дело сложное, потому что каждый понимает напечатанное со своей колокольни, а каждое слово не объяснишь, какой именно смысл в него вкладываешь. Так что ваш рассказ о волке реально хорош, и иллюстративен, но как ни крути, без Любви искренней, безрасчётной мир и Природа, жизнь вообще не продержится. Потому что, мне кажется, люди забывают о том, что наш МИР создан Творцом. А Создателю необходим стимул, причина чтобы сохранить жизнь (людей и иже с ними). МЫ, современные антропоморфы, веруя что произошли САМИ СОБОЙ, от взрывной волны стопятьсот мега лет назад, считаем, что можем спастись и улучшить своё бытие лишь СВОИМИ знаниями и умениями. И в своём роде молимся на науку. При этом вообще, ну вот начисто забываем о ТВОРЦЕ и его возможностях.
Для юного самоделкина, дома всегда есть два способа сделать для себя новую игрушку.
1. Сломать папин 3д принтер,  и из его обломков соорудить  так-себе-дубинку, и побежать к ребятам во двор хвастаться новым приобретением.
2. Папа сам тебе сделает\купит то что тебе необходимо, может быть даже это будет брендовая IQ TOY.
В жизни имеют место оба варианта. Они случались и у меня в семье. Но могу сказать, чем больше ребёнок связан со мной чувствами, чем больше он дарит мне внимания и любви, искренней, чистой, которую сразу видно и чувствуется, когда например он бежит встречать после работы или разлуки, тем скорее и полнее я стану содействовать исполнению его потребностей. (Примерно так, прошу не цепляться за тонкости и не истолковывать всё абсолютно буквально).

Цитата очень понравилась. Пожалуй, поставлю Бодрова на очередь в прочтение.

– А почему ты, кстати, по-людски говоришь? – Уши варвара покраснели.
– А заговори я с тобой по-эльфийски, ты бы понял? – резонно возразил эльф.

[Ромашка Нит]

— Поздно, — страдальчески вздохнул Алестаниэль и повернулся ко мне. Да уж, кажется, кто-то ему успел дать похожий совет, забыв выяснить, каков эльф в ближнем бою. Теперь уже поздно — всем видно. Такой фингал просто не спрячешь...

Игорь Адамович. "Ятаган Смотрителя":
"Все было просто прекрасно, и Саэна уже преисполнилась чувства гордости за свою расу, демонстрируя Торну рай земной, созданный добрыми и мудрыми эльфами, когда из переулка вынырнула личность, начисто разрушившая волшебную сказку.
Изысканно, даже с перебором наряженный эльф был из дома Алых роз, а еще он был старшим сыном, сиречь наследником князя этого дома Бериола. Эльф увидел Саэну, весело болтающую с незнакомым нордом, и разом преисполнился самых ядовитых чувств. В свое время Саэна отказала сватам дома Алой розы, добивающимся руки девушки для его младшего брата, да и вообще… ни с кем из них эльфийка не была так любезна, как с этим северным дикарем.
- Печально, что сокровенные обиталища перворожденных стали общедоступными для грубых и невежественных существ, - глядя поверх головы норда, презрительно скривил губы эльф-аристократ. - Боюсь, что они привнесут в нашу совершенную культуру брутальность и хаос. Я бы попросил светлую госпожу выгуливать своего питомца подальше от исконно эльфийской части нашего славного города.
Сказав это тихим голосом, как бы между прочим, эльф, не задержавшись более ни на секунду, с высоко поднятой головой прошел мимо. Саэна не ответила соплеменнику, вся энергия эльфийки была направлена на то, чтобы остановить разъяренного Торна от непреднамеренного убийства.
- Торн, здесь свои порядки, - шептала на ухо любимому Саэна, вцепившись обеими руками в его локоть. - За любой акт насилия тебя в лучшем случае выкинут из города, а в худшем ты загремишь в тюрьму!
- Во всех нормальных городах за такие речи просто бьют в рыло, и любой адекватный суд оправдает подобный ответ на оскорбление! - еле сдерживаясь, злобно зашипел Торн.
- Но не эльфийский, - вздохнула девушка. - Если ты даже просто притронешься к этому пижону, это будет сочтено неприемлемым проступком. К эльфу в Белолесье можно прикасаться только цветком!
- Чего? - Брови Торна полезли наверх. - Каким еще цветком?
- Ну, например, тюльпаном или там гладиолусом. Если к эльфу прикасаются цветком, то так выражают симпатию или дружбу, а при вражде цветок кидают под ноги противнику - это считается вызовом на дуэль, любой другой физический контакт недопустим и подсуден, таковы наши законы...
- Цветком, говоришь, выразить дружбу и любовь… - Злобно прищуренные глаза Торна пошарили по сторонам, а губы внезапно растянулись в знакомой хищной улыбке-оскале. - Будет ему цветок… щас любовь выражу, сейчас я его именно любить и буду.
Торн подскочил к невысокой ограде ближайшего палисадника, перевесился через нее и выдрал с корнем самый большой подсолнух, до которого смог дотянуться. Прежде чем эльфийка успела его остановить, Торн подскочил к удаляющемуся эльфу и неожиданно вежливым тоном окликнул его:
- Уважаемый господин, одну секунду, у меня к вам небольшое дельце. - С этими словами Торн из-за уха занес подсолнух, как тролль свою любимую дубину.
Эльф приостановился и подчеркнуто неохотно обернулся, как раз вовремя, чтобы огромное соцветие въехало прямо в его высокомерно задранный нос. А надо сказать, эльфийский подсолнух - это вам не человеческий, в два-три раза больше и тяжелее, достигает пяти - семи килограммов. А если еще учесть, что подсолнухом приложили наглеца могучие лапищи озверевшего Торна…
Хрясь!
Соцветие подсолнуха вдребезги разлетелось об аристократическую физиономию.
- Бглым! - вырвалось у эльфа, унесенного силой богатырского замаха метра на три. Подсолнух - это все-таки не дубина, и серьезных повреждений он вызвать не мог, но аристократу хватило. Эльф-пижон приземлился на пятую точку, да так и остался сидеть, растопырив ноги циркулем и глядя перед собой бессмысленными глазами.
Словно из-под земли тут же появился патруль - два эльфа-лучника под предводительством мечника в серебряном шлеме.
- Что тут произошло? - Офицер строго оглядел засыпанную ошметками подсолнуха дорогу.
- Я хотел выразить всю глубину своих чувств этому господину разрешенным у вас способом, - светским тоном сообщил Торн, протягивая патрульным измочаленные остатки стебля подсолнуха. - Господин так впечатлился силой и искренностью моих чувств, что все еще пребывает в некоторой растерянности.
- Я подтверждаю слова нашего гостя. - Саэна тронула командира патруля за локоток и как-то по-особому на него посмотрела.
- Что же, закон не нарушен, - сообщил офицер, еле заметно кивая в сторону подворотни, куда Саэна в темпе и потащила Торна-хулигана. Его жертва в это время помотала головой, приходя в себя, дрожащей рукой потрогала нос, посмотрела на окровавленные пальцы и неожиданно тонким голоском завизжала что-то вроде: "Хватай бандита", но Торн с Саэной уже скрылись за углом..."

[Assiyutto Tetti]

" Все  мы  рождаемся  и умираем  с
одной и той же  невысказанной просьбой  на губах: "любите меня,  пожалуйста,
как можно сильнее!"

Если это так сильно хочется почти всем, то и причина должна быть общая. Но вот - какая?

А какая тут нужна любовь?
Понимание, принятие таким, каким родился, помощь в трудную минуту, ощущение, что есть рядом ещё кто-то.
" Есть еще здесь хоть кто-то, кроме меня?" Чайф.

И что в этом плохого - знать, что рядом есть те, кто поймут, поддержат помогут, причём везде и во всех ситуациях, что бы жить спокойнее, уютнее, теплее как- то стало.
Вот на трассе. Ты ведь не знаешь кто голосует: эльф, человек, орк или, вообще -  пришедший с другого мира,  и что ему нужно. Кто-то остановиться, а кто-то проедет мимо.
Как-то из Москвы ночью ехал и мужик на трассе голосует - поток машин, но никто не останавливается. Я в ремонте ничего не смыслю, но притормозил, а ему всего лишь домкрат нужен был. Он сменил колесо минут за пять, и я такой позитив потом всю дорогу чувствовал и свой и его.
А у меня раз что-то глюкануло  и машина глохнуть стала. Подумалось, что большее количество бензина ей поможет. Так парень остановился, съездил на заправку и привёз баклажку.
Много чего ещё было: в дождь на дороге просто остановившиеся машину ремонтировали, а за деталями в город ездили. Я же  подвозил ночью тех, кого ни кто не брал - а там всякие ситуации были: и у людей проблемы разрешались и им спокойнее становилось.
А если бы все так рассуждали - только вдумайтесь - на сколько спокойнее и интереснее жить бы стало - везде и во всём - поймут , помогут.
Но, к сожалению встречал и другое отношение незнакомых.
На море в начинающийся шторм в море относило...... Берег далеко и отвесные скалы..... Мимо катера с туристам......звали...они видели,  но никто не остановился - спешили тоже, видимо. Выбрались сами, но.....можно то было проще и с другими эмоциями.
 
 Так и здесь об этом. Вот таким вот Альд ощущает себя почему-то. Опять вопрос, который он задаёт себе и нам и рассчитывает на понимание и может помощь в нахождении ответа.

Может в  цитатах, приведённых ниже есть смысл и для нашей ситуации тут на Земле.

   Он бы давно ушел в сон, лишающий бремени прошлого. Но забывать – то же самое, что предавать. Не самих друзей, а их память, и еще неизвестно, что хуже. Эльф попытался улыбнуться, сухие губы треснули, жажда стала донимать еще острее. Ничего, напоят – им велено беречь пленника и сохранять в нем малую искру жизни. Орильр снова упрямо улыбнулся.

     Между тем дома, в долине эльфов, подданные короля Лиррэля все чаще пользовались возможностью уйти в сон забвения. Решали таким образом любые проблемы, забыв, что утрата памяти и знаний – величайших грех для рода эльфов. А прежде считалось более того – преступлением. Что может быть хуже для эльфов, всего их маленького сообщества, чем потеря знаний и памяти? А память таяла.

    – Ничего нет, – вздохнул маг    . – Их тут должны были держать до ухода в сон. А тем, кто сдался и отказался от себя, выбирали новые имена. Иди, я справлюсь.

       Диаль уже сидел рядом с женщиной и что-то ей говорил мягко и ласково. Та заплакала и уткнулась в плечо, попробовала обнять и заныла без слов.
    – Видишь? – хмуро вздохнул Орильр. – Она вышла из сна полгода назад, как я могу понять, мы умеем это видеть. А они не дали несчастной даже речи. Так им проще ее контролировать. Диаль, займись. Через десять минут она должна снова спать. Такое лучше не помнить.

Демченко Оксана. Ромашки для королевы.

Может этот мир намного глубже и шире, чем мы способны воспринять своими органами чувств, включая мозг и его ум.
-----------------
Как ни странно, но сама книга неоднозначна на мой взгляд.

[Aevon_maeth]

" Все  мы  рождаемся  и умираем  с
одной и той же  невысказанной просьбой  на губах: "любите меня,  пожалуйста,
как можно сильнее!"

Если это так сильно хочется почти всем, то и причина должна быть общая. Но вот - какая?

Тетти.
Вы вырвали фразу из контекста, оставив в стороне весьма нелицеприятное мнение Джуффина Халли по этому вопросу.

Впрочем...
Если хотите узнать мое мнение, то приглашаю  http://forum.elfheim.ru/index.php/topic,724.msg54960.html#msg54960
На этой помойке среди сопливых платков, клочьев вырванных волос и замызганных страничек, надерганных из низкопробного чтива, я беседовать не намерена.

[Ald F]

" Все  мы  рождаемся  и умираем  с
одной и той же  невысказанной просьбой  на губах: "любите меня,  пожалуйста,
как можно сильнее!"

Если это так сильно хочется почти всем, то и причина должна быть общая. Но вот - какая?

А какая тут нужна любовь?
Понимание, принятие таким, каким родился, помощь в трудную минуту, ощущение, что есть рядом ещё кто-то.

Рождаемся, ЖИВЕМ, и умираем для любви. Чтобы любить, и чтобы быть любимым. Это единственное, что имеет ценность. Потому что лишь испытанные нашим физическим телом чувства и эмоции меняют и совершенствуют нашу душу. Но никак не вещи, или даже умения, приобретённые в течении существования.

И испытывать благоговение, любовь можно по разным поводам, не только к эталонным вещам или, если касается живых существ, гламурным фотомоделям. В конце концов, важно и имеет значение само по себе ЧУВСТВО и возможность его переживать, а не то, что его вызывает.

И спасибо Assiyutto Tetti, что затронул данный вопрос, и да, нахожу понимание

Вот таким вот Альд ощущает себя почему-то. Опять вопрос, который он задаёт себе и нам и рассчитывает на понимание и может помощь в нахождении ответа.

, и это меня радует и поддерживает.

[Кумехтар]

Это единственное, что имеет ценность.

А как же самореализация, поиски себя, предназначение, и всё такое? Неужели это всё неважно? А я вот не могу с этим согласиться, лично для меня это - очень важно.

Лично  я бы сказал, что любовь - это средство, которое помогает на пути к цели, а цель - ...

[Ald F]

Это единственное, что имеет ценность.

А как же самореализация, поиски себя, предназначение, и всё такое? Неужели это всё неважно? А я вот не могу с этим согласиться, лично для меня это - очень важно.

Лично  я бы сказал, что любовь - это средство, которое помогает на пути к цели, а цель - ...

Если разбираться дословно, буквально, то конечно. Без цели тоже никак нельзя существовать.
Но в момент, когда писался мой пост, сознание фокусировалось на любви, как на основе РАЗУМНОЙ жизни. Когда любовь дает заряд и силы для пути. И , по большому счету, оказывается, что любить хочется не только близких (географически и по духу), но и ещё и создателя, Творца. И уже в этом случае любовь может плавно переходить  и в цель (одну из...) жизни.

[Assiyutto Tetti]

А как же самореализация, поиски себя, предназначение, и всё такое? Неужели это всё неважно? А я вот не могу с этим согласиться, лично для меня это - очень важно.

Существует пространство любви, где можно уже искать себя и самореализовываться. В других пространствах войны, насилия, подавления, равнодушия, и даже излишнего соперничества, некоторым это делать труднее, а многим нужны именно такие жёсткие пространства. А если внешнее соответствует внутреннему,  и каждый живёт в том пространстве, которое ближе ему, чего в нём самом изначально было больше. Тогда цели будут яснее и средства всегда по рукой и окружающее такое, которое нравится.

Когда любовь дает заряд и силы для пути.

Вот это очень ценно. Всякое в пути может быть и нужно то, что поддержит в любой ситуации.

[Кумехтар]

Assiyutto Tetti
Честно говоря, о пространствах - ничего не понял. Вы хотите сказать, что нашли место, где существует только любовь - и всё, или насилие - и всё, и больше ничего? Знаете, я своими глазами видел, как один из самых жестоких отморозков наших краёв, имя которого знали в 90-е все, от мала до велика, нежно любит свою жену, а сына - так и подавно.

[Assiyutto Tetti]

Кумехтар, понятное дело, что наш мир далёк до идеальности, но есть суть пространств, а не относящееся к этой сути становится малым, незаметным, слабым по отношению к сути.
Посмотрите на разные семьи. Там, где основа - любовь и взаимопринятие - тоже ругаются, ссорятся, наказывают детей, но всё это быстро тает в энергиях любви и уважения друг к другу. И, наоборот, там где равнодушие и расчёт, даже подаренные к празднику цветы и приглашение на ужин в дорогой ресторан покажется обыденным и скучным, а дети вырастут и забудут дорогу домой.

Знаете, я своими глазами видел, как один из самых жестоких отморозков наших краёв, имя которого знали в 90-е все, от мала до велика, нежно любит свою жену, а сына - так и подавно.

Это частое явление среди таких индивидуумов - попытка установления равновесия внутри себя при переконцентрации  зла и насилия. Иначе зло разрушит личность. Но многие из них всё равно представляют опасность и для тех, кого любят - могут сорваться, если что не по их.

[Кумехтар]

есть суть пространств, а не относящееся к этой сути становится малым, незаметным, слабым по отношению к сути.

Хм... Ну, если вы склонны к подобным обобщениям, то вам, конечно, видней, но лично мне - совершенно ясно, что мир многогранен, и видеть только одну грань, отбрасывая все остальные - как минимум не мудро, и уж точно - не объективно.

Но многие из них всё равно представляют опасность и для тех, кого любят - могут сорваться, если что не по их.

Могут. Но вы же не станете отрицать, что на этом примере ярко видно взаимодействие как минимум двух граней мира в одном и том же пространстве. Таким образом ваша теория о том, что можно обобщать грани мира и не замечать их лично мне кажется весьма сомнительной.

[Assiyutto Tetti]

Но вы же не станете отрицать, что на этом примере ярко видно взаимодействие как минимум двух граней мира в одном и том же пространстве.

Да, и такое взаимодействие создаёт своё своеобразное пространство, которое трудно как-то охарактеризовать. Таких пространств с различными характеристиками много, а я привёл пример двух противоположных.
Разница в том, что вы рассматриваете грани мира, а я пространства мира, создаваемые отношениями, коих тоже большое разнообразие.

[Adarigell]

Тогда вот вам цитата:
Справа стояло блюдо с пирожными, тоже, видно, своими, слева – вазочка с конфетами. Хозяйка протянула мне стакан горячего крепкого чая, густого и красноватого на свет, как вино.

– Славочка, – спросила она, – какое пирожное ты хочешь?

– Крем со всех, – хладнокровно ответил мальчишка.

И седая женщина с прямыми строгими бровями, вооружась маленьким ножичком, стала осторожно снимать с пирожных крем на Славочкино блюдце. (с)
Ах да... Вряд ли вы конечно, читали в детстве такие книжки...  Ф.Вигдорова, "Это мой дом"

[Ромашка Нит]

...Вряд ли вы конечно, читали в детстве такие книжки...  Ф.Вигдорова, "Это мой дом"

Нет, не читала. В моем детстве были рассказы Марии Киселёвой.

Стеклянная антилопа.

   — Осторожно, — сказала мама и положила на стол коробочку. Катя смотрела, как мама тихонько, двумя пальцами вынула из нее и поставила на скатерть… стеклянную антилопу.
   Ах, какая это была антилопа! Вся прозрачная, с тонкими ногами и легкими, откинутыми назад рогами. Она как будто только что бежала и лишь сейчас, на одну минуту, остановилась. Ее прозрачные копытца едва касались земли.
   — Ах, — прошептала Катя и хотела протянуть руку, но побоялась.
   — Ее можно взять, — сказала мама. — Только легонько. Возьми.
   Катя вздохнула и осторожно взяла антилопу. Она оказалась теплая, как будто живая. Ее узкая, красивая головка смотрела теперь на Катю немного удивленно, как бы спрашивая:
   — Это ты?
   — Это я, — прошептала ей Катя. — А ты моя. — И засмеялась.
   Она понесла свою антилопу на подоконник, на широкий белый подоконник, где всегда любила играть.
   — Это двор для моих кукол, — сказала Катя. — Но если хочешь, будет поляна. Как хочешь.
   Конечно, для антилопы нужна поляна просторная и светлая, как эта, потому что у антилопы такие резвые ноги, такое легкое тело, и она не хочет стоять на месте. По изогнутой спинке антилопы, по тонкой шее проходила золотисто-желтая полоска, как будто туда попал луч солнца и, преломившись, скользнул в рога.
   На замороженном оконном стекле были пушистые ветки из инея и высокие деревья, которые сплетались своими верхушками. Они блестели разноцветными искрами, и антилопа смотрела на них, слегка наклонив свою маленькую голову.
   — Мама, это такой волшебный лес для моей антилопы, — сказала Катя. — Она будет всегда здесь гулять.
   Но когда наступил вечер и погасло солнце, волшебный лес исчез, а поляна стала темной. Грустная антилопа стояла на пустом подоконнике.   Катя взяла ее и отнесла к себе на тумбочку.
   У Кати болело ухо, и она грела его синей лампой. Теперь она грела, сидя в постели, и смотрела на тумбочку. Антилопа стояла на цыпочках, тянула тонкую шею, как будто спрашивала: «Что это?»
   — Это вот что, — сказала Катя и повернула лампу. Ах, что тут случилось! Антилопа стала вся голубая. Прозрачная и голубая, и салфетка, на которой она стояла, была голубой теперь тоже.
   — О-о, — сказала мама. — Как в лунном свете. Пусть это будет лунная долина, и антилопа будет приходить сюда ночью.
   Теперь каждый вечер маленькая антилопа спускалась в долину и бежала, бежала, вскинув свои быстрые ноги.
   — Куда ты? — спрашивала Катя. — Или ты не знаешь сама?
   Как-то утром Катя завтракала и налила в блюдечко чай. Антилопа смотрела на воду, и ее темные глаза блестели.
   — Ты хочешь сюда, в это озеро? — догадалась Катя и поставила антилопу в блюдце. Узкие копытца едва коснулись воды и… исчезли. Как будто растаяли. Катя вскрикнула и подняла антилопу.
   — Ах, ты! Как ты меня напугала!
   Копытца были целы, просто они такие прозрачные, что их почти не видно в воде. Потом Катя наполняла большую эмалированную чашку водой и опускала туда антилопу. Антилопа любила купание, она плавала то в одну сторону, то в другую, когда Катя слегка покачивала чашку. На поверхности были только золотистая спинка и длинные рога, которые касались воды и чертили две тонких дорожки.
   Однажды Катя капризничала и не хотела пить молоко.
   — Ну как нехорошо, — сказала мама. — Даже твоей антилопе за тебя стыдно, и она опустила голову.
   Катя сердито дернула плечами и толкнула антилопу. Раздалось тонкое «Дзинь!» — и передняя ножка отбилась.
   — Мамочка, что теперь делать? — плакала Катя. — Что?
   Она понесла антилопу на солнечную поляну, где блестел в мелком инее сказочный лес, но антилопа не могла теперь стоять, она лежала вытянув шею, и солнечный луч играл в ее рожках. Катя отнесла ее на тумбочку и зажгла синюю лампу. Все стало голубым, и антилопа тоже, только она уже не стремилась вперед, в прохладную долину. Катя плакала целый день. А вечером пришел старичок сосед.
  — Ну-ка, что тут случилось?
  Он опустил очки со лба на нос и положил антилопу на ладонь. Потом зажег на кухне газовую горелку.
   — Потихоньку сплавим, — сказал он Кате. — Ножка-то и прилипнет на свое место.
   — А будет больно?
   — А ты бы об этом думала раньше.
  Катя вздохнула и отвернулась. Она не видела, что делал старичок над газовой горелкой.
   — Ну вот, — сказал он. — Можно сказать, поправили. Ножка была на месте, только уже не такая красивая. Повыше колена у нее выступал неровный бугорок.
   — Будет припадать на эту сторону, — сказал сосед. — Прихрамывать. Ничего не поделаешь.
Катины губы дрогнули, она всхлипнула.
   — А ты будешь помнить, — закончил сосед, — что обиду свою нельзя вымещать на беззащитных.
   Вскоре подошел Новый год. Катя сделала для антилопы уздечку из серебряной нитки, чтобы прикрепить ее на елку. Она выбрала хорошую, пушистую веточку, но рядом оказался клоун. Веселый клоун в блестящем колпаке, только он не годился в соседи антилопе, он всегда смеялся своим ярким накрашенным ртом, а стеклянной антилопе иногда бывало грустно. Красный барабан, важная, надутая рыба не подходили тоже.
    Ах, вот маленький индус! Смуглый, черноглазый, он держал тонкой рукой кокосовый орех на плече и смотрел, повернув голову так, словно он ждал кого-то с той стороны. Вот теперь он дождался эту чудесную антилопу. Она наклонила голову с красивыми рогами и поздоровалась с мальчиком-индусом. Она скакала много дней по снежной поляне и много ночей по лунной долине, она плыла через большое-большое озеро, и вот теперь наконец она нашла своего маленького друга, который тоже ее долго-долго ждал.

[Ромашка Нит]

Ещё рассказ Марии Киселёвой.

Лесная царевна.

   Листья падают тихо. Совсем сухие с легким шуршаньем. А желуди стучат. С порывом ветра их сыплется много, они стучат о землю нестройной дробью, как, табун испуганных лошадей, которые несутся по степи… Так сказала Карылгаш. Васек тогда засмеялся: «Чудная».  Засмеялся, а сам увидел напряженные вытянутые шеи, о которые бьются гривы, дикие от страха глаза, прижатые уши… Вот снова дружная дробь, только с дальнего дуба, тише — табун метнулся в сторону: трах-тах, трах-тах, трах-тах и… ушел.
   — Здорово! — удивился Васек. — А у нас табунов таких нету.
   — У вас же нету степей, — сказала Карылгаш. — Зато есть ле-ес.
   Она подняла темные блестящие глаза кверху. Васек знал, что она теперь будет переводить их с дерева на дерево, с вершины на вершину.   Ну пусть, раз человек не видел, в степи родился. То-то ей все в диковинку. Сначала, когда Карылгаш пришла сюда первый раз, она просто оторопела:
   — Ой, как много, зачем так много?!
   Смешная, зачем, говорит, так деревьев много. А как же, ведь лес!
   — А какие большие! — она запрокидывала голову и останавливалась. — До самого неба.
   — Да что ты все в небо смотришь, как птица?!
   — Да, — кивнула Карылгаш. — Я и есть птица. По-казахски Карылгаш — ласточка.
   Васек удивился. Да и как не удивиться?
   — А твое имя что значит?
   — Мое ничего. Васек, и все.
   Но Карылгаш покачала головой. Каждое имя должно что-то значить. Она спросит у отца, когда он за ней приедет.
   Они приходили в лес каждый день. Так хотела Карылгаш. Васек вырезал ножом дудочку, Карылгаш высвистывала на ней какой-то непонятный мотив и смеялась. И уносила каждый раз дудочку домой.
   Однажды желтый листок упал ей на колени. Она разгладила его на своей ладони. Потом что-то легонько коснулось ее виска. Опять листок с сухими краями.
   — Что это?
   — Листопад начинается.
   Она раскрыла губы:
   — Листопа-ад!
   Темные глаза молили Васька: не надо! Смешная, как будто можно остановить листопад.
   — Зачем, зачем? — прошептала Карылгаш и поглядела вверх, на листву. — Это все упадет?
   — А ты что, не знала?
   Нет, она знала, конечно, знала. Но это так грустно, так жалко… Она отвернулась от Васька и опустила голову. Уж не плачет ли? Наверное, плачет. Вот что значит родиться в степи.
   А потом стали падать желуди. Тук-тук — в одиночку и дружно, как топот копыт табуна в степи. Карылгаш набрала их в подол.
   — Ах, какие, ну посмотри какие!
   — Ну какие? — смеялся Васек и бросал ей еще пригоршню.
   — А у того дуба какие? — спрашивала Карылгаш. — Пойдем туда.
   — Да такие же, — убеждал Васек. — Одинаковые у всех.
   — А вот и нет, совсем другие.
   — Да ну тебя!
   Но желуди были разные. Большие, и толстые, и поменьше, которые годились им в дети, и совсем маленькие, просто внучата. Это, конечно, все выдумала Карылгаш. А еще были желуди тонкие и вытянутые, как веретенца, и круглые, как орехи.
   — А вот посмотри, какой белый. Почему?
   И правда, желуди, оказывается, могут быть очень светлые, как солома. А вот совсем черный, Карылгаш его выкопала из-под травы.
   — Прошлогодний, — сказал Васек. — Не пророс почему-то. И стал как… твой глаз. — Он засмеялся. Действительно, глаза у Карылгаш узкие, блестящие и темные, как прошлогодние желуди. Ни у кого Васек таких не видал.
   Она унесла подол желудей домой, а скоро прибежала к Ваську и, отозвав его на крыльцо, раскрыла ладонь. На ней лежал маленький, крошечный ежик. Ух ты, чего придумала. Желудь и сосновые стриженые иголки торчат, как настоящие колючки.
   — Как это ты?
   Карылгаш рада, прыгает легонько, чтобы не уронить своего ежика.
   — А еще можно сделать человечка. На таких тонких ножках. Очень хорошего человечка-казаха, и самовар, и чайхану.
   — Какую чайхану?
   — Где чай пьют. Приходи ко мне.
   Васек пришел. Карылгаш живет от него через три дома. Бабушка Анисья — ее бабушка, дядя Сергей — отец, а мать у нее казашка.
   — Вот посмотри, — шепчет Карылгаш быстро, — посмотри, какой большой самовар: на всю чайхану один. Он почти с меня ростом.
   Она берет большой, толстый желудь, самый большой, самый толстый — и где только нашла такой? Берет и ставит его на ладонь, и Васек видит, какой это пузатый, огромный и важный самовар. Действительно, один на всю чайхану. Карылгаш ставит на него конфорку — чашечку от желудя, — и самовар совсем-совсем настоящий, хотя и без носика.
   — Горячо! — кричит Васек и сбивает самовар с ладони. Вечером Карылгаш постучала Ваську в окошко.
   — Это тебе, — и положила на подоконник кусок бересты. На нем, как на большом ковре, стоит самовар, а кругом пиалы — чашки без ручек, точь-в-точь желудевые чашечки. И казахи с загорелыми, темными лицами сидят прямо на ковре, каждый перед своей пиалой.
   — Чайхана! — догадался Васек. — Здорово ты.
   Карылгаш засмеялась:
   — Тебе.
   На другое утро Васек ждал ее у старого дуба. Карылгаш пришла в своем казахском пестром платье. Из-под тюбетейки у нее разбегалось множество косичек. Васек никогда не видал ее такой.
   — Уезжаешь? — вдруг догадался он.
   — Да. Сегодня. Приехал отец.
   Совсем рядом защелкала птичка. Что она говорит: прощай, до свидания? Или: не надо, не надо, останься? Вот она смолкла.
   — Тебе… — Васек протянул желудевые бусы.
   — Правда? — удивилась Карылгаш. — Спасибо. — И надела их на шею. — Спасибо. А Василий — значит царский.
   — Как царский? Царь, что ли? Еще чего. Буржуй?
   — Почему буржуй? А вот… царь лесов. А? Разве это плохо? Ну царевич. Ты — лесной царевич.
   Она повела рукой вокруг и опять поглядела на верхушки деревьев.
   — Ну лесной… другое дело, — сказал Васек. Карылгаш улыбнулась. Первый раз сегодня. — А ты тогда… царевна.
   — Правда? — прошептала она радостно.
   — Конечно, — сказал Васек. — Ты — лесная царевна. Иди сюда.
   Он взял ее за руку, свою лесную царевну. Они встали под старым дубом и постояли молча. Потом Васек наклонился и поцеловал теплую щеку.
   — Жених и невеста! — грянуло из-за кустов, и показались ребячьи головы.
   Васек отдернул руку и бросился бежать.
   — Тили-тили-тесто, невеста, невеста! — гоготало в лесу. Теперь вся деревня будет дразнить. Только выйди. Васек влетел в горницу, схватил   с полки чайхану и хлопнул ее об пол. Вот! Ничего он и знать не знает!
   …Тихо падают листья. Стучат желуди. Это было год назад. Когда Васек отдернул руку, на лице Карылгаш мелькнуло удивление и еще что-то. Теперь он знает: презрение. Это было вот тут, под этим старым дубом. Год назад. Вернешься ли ты сюда когда-нибудь, Карылгаш, лесная царевна? Девочка с глазами, похожими на прошлогодние желуди?