Печать

[Laikollo]

Стены были выкрашены в неестественно розовый цвет, а в конце коридора находилось закрытое окно с цветными Цельными стеклами! Позолоченные масляные лампы на стенах давали хорошее освещение. По обеим сторонам коридора шли двери, из-за которых доносились характерные для этого места звуки. Звуки, от которых Шамовский, несмотря на свое незавидное положение, предался мечтаниям, а на лице Трице появилось отвращение.
Охранник сидел на стуле возле одной из дверей. Заметив пришельцев, он нахмурился.
- Это и есть Сад Услад? – спросил Лаи, держа Шамовского за плечо и прикрывая им свою вторую руку, в которой был топор.
Тот, оторвавшись от мечтаний, кивнул.
- Так много комнат, – Совенок вновь кусал ногти. – Как мы ее найдем?
- Спросим, – бросила Трица, не оборачиваясь.
- Шамовский, это кто с тобой? – высокий широкоплечий мужчина с большим пузом, которое еле-еле помещалось в стальной нагрудник, встал. Поправил висевший на поясе меч.
- Это мы! – ответила Трицитиана и подошла к охраннику на расстояние вытянутой руки. – Девочка, шестнадцать лет, каштановые волосы, поступила от Сухого с месяц назад,– отчеканила арт`три. – Где она?
- Зовут Морета! – сообщил подскочивший Совенок.
Большой охранник, казалось, растерялся от такого наглого напора:
- Ну, эта… она там же, в этой… комнате Смирения, где и была когда, э… – он нахмурился. – А кто вы, вообще, такие?
Трица постучала кулаком по нагруднику охранника. Раздался приглушенный звон.
- Большой, да? Хорошо кушаешь, да?
- Почему ты с копьем? – с серьезным выражением на лице тупо спросил охранник и потянулся к мечу. – Ты не работаешь у Джордана!
- Ай, умничка – догадался! – похвалила Трица и, схватив мужчину за уши, ударила его лбом в нос.
Раздался хруст. Большой мужчина закатил глаза и осел обратно на стул. Из обеих ноздрей хлынула кровь, капая с подбородка на стальной нагрудник, а потом – стекая на дорогой ковер, которым был устлан пол коридора.
Арт`три отпустила уши противника и резко повернулась к Шамовскому.
- В конце коридора, последняя дверь у окна, – испуганно выпалил тот, опередив своим ответом вопрос Трицы. Потом кивнул на охранника со сломанным носом. – Ключи у него на поясе.
 
Дверь быстро нашли и открыли. Внутри было темно и скверно пахло. Совенок, сорвав лампу со стены, кинулся в темную комнату. Трица взяла еще одну лампу. Толкнула в комнату Шамовского и вошла. А Лаи тем временем открыл окно в коридоре, впуская шум дождя и влажный свежий воздух.
Комната была совсем маленькая, без окон. Обстановка ограничивалась кроватью и ведром в углу. На полу лежала девушка в драной нижней рубахе. Руки девушки были туго стянуты веревкой.
- Морета! Морета… – Совенок разрезал путы и откинул спутанные длинные волосы с лица девушки.
            Трица поднесла свою лампу поближе, давая больше света Совенку.
            - Морета, это я – Совенок, – парень растирал руки своей возлюбленной и нежно гладил покрытое грязью и синяками лицо.
            - Погоди-ка, – отодвинула его Трица. И, сняв с пояса флягу с вином, влила несколько капель в распухшие губы девушки.
            Морета закашлялась и очнулась.
            - Не надо! Пожалуйста! Не надо больше! – она оттолкнула Трицу и попыталась отползти к стене.
            - Это же я! Я! – Совенок схватил ее за руку.
            - Не надо! – отчаянно всхлипнула Морета, вырвала руку и, сжавшись у стены в комочек, заплакала.
            - Создатель всемогущий, – негодующе выдохнула Трица. – Что они с ней творили?
            Шамовский сделал шаг назад, потом еще шаг и спиной наткнулся на Лаиколло, стоявшего в дверях. Юноша зло втолкнул стражника обратно в комнату.
             
            - Смотри! – Совенок достал кулон в виде половинки сердца и поднес его к лицу Мореты. Голос его дрожал, а руки тряслись. – Помнишь? Ты помнишь это? Это я - Совенок. Пожалуйста!
            Морета некоторое время пустыми глазами смотрела на раскачивающийся кулон, а потом резко схватила юношу за руку и хрипло зашептала:
            - Они убили папу и маму! Они притащили меня сюда… Они смеялись… они, они… – она вновь зарыдала.
            Совенок обнял возлюбленную. Стал гладить, успокаивать. Но не мог найти подходящих слов.
            Трица похлопала Совенка по плечу.
            - Помоги ей подняться. Надо вывести ее из этой клоаки. У окна свежий воздух. Пусть подышит.
 
            Они вышли в коридор. Лаи опять поймал пытавшегося улизнуть Шамовского. Потом приволок стул, предварительно скинув с него бесчувственное тело охранника. Но Морета не стала садиться. Она встала у окна, оперлась худыми руками о подоконник, чтобы не упасть, и пустыми глазами уставилась на дождь. За окном крупные капли били по листьям большого старого тополя.
 
            - Как будем выбираться? – тихо спросил Лаи у Трицы. – Охрана наверняка уже вернулась к воротам.
            Трицитиана открыла, было, рот, чтобы ответить, но тут одна из дверей в коридоре скрипнула.
            - Что за шум? Что тут такое происходит? Отвечайте! – гневно вопросил небольшой лысый и совершенно голый человек. Он зевнул и почесал круглое волосатое пузо.
            Трица резко развернулась на пятках.
            - Быстро закрой свой рот и исчезни! – рявкнула она.
            Мужчина оглядел коридор и, заметив лежащего охранника с разбитым носом, изменился в лице.
            - Совенок, – не поворачиваясь, очень тихо произнесла Морета. – А помнишь то лето, когда мы гуляли в лесу под дождем? А потом была радуга и пар шел от земли в лучах солнца, а на зеленых листьях светились крупные капли?
            - Если вы немедленно не объясните, что здесь происходит, я вызову охрану! – гневно взвизгнул голый человек.
            Трица направилась в его сторону:
            - Убирайся в свою комнату, бурдюк тупой. Иначе отрежу тебе все лишнее!
            - Помню, – ответил Совенок, а потом оторвал взгляд от любимой и посмотрел, что там делает Трица.
            Тем временем, пузатый мужчина, наконец, почуяв опасность, скрылся в комнате. Но потом неожиданно выскочил обратно, сжимая в руках тонкий длинный меч.
            - Не подходи! – вызывающе выкрикнул он и ткнул мечом в сторону Трицы. – Меня обучали фехтованию лучшие мастера.
            Лаи усмехнулся, держа за шкирку Шамовского, который дрожал мелкой дрожью. Трица тоже усмехнулась и остановилась на расстоянии пары шагов перед обнаженным противником.
   Морета подняла глаза на Совенка:
            - Солнышко ты мое ясное, тогда в лесу я была по-настоящему счастлива. Счастлива, как никогда в жизни, – девушка склонила голову на грудь, а потом резко выпрямилась. – Прости меня, Любимый! – И прыгнула в окно навстречу ласковым прохладным струям дождя, таким же, как были тем летом в родном Жадинском лесу.
 
            В длинном розовом коридоре повисла тишина. Лишь шум дождя и дыхание. А потом Совенок закричал и бросился к окну.
            Морета лежала внизу, тремя этажами ниже, в неестественной позе на зеленом газоне. Дождь смыл золотые волосы с ее застывшего лица. Глаза неподвижно смотрели в серое небо. Струйку крови, бежавшую из уголка распухших губ, смывали капли небесной воды.
            - Нет… – прохрипел Совенок, опускаясь на колени. – Нет.… Нет… – он сжался в комочек на полу, его сотрясали беззвучные рыдания.
            Остальные неподвижно и молча стояли, все еще не оправившись от шока. А потом тишину нарушил толстяк с мечом:
            - Вот дура, – пожал голыми плечами он. – А я с ней вчера так здорово развлекся.
 
            Эти слова произвели такой же эффект, как маленькая капелька, упавшая в уже распираемую от количества воды плотину. Они были последними. И для толстяка тоже. Совенок вскочил, будто ужаленный. Глаза полыхали безумным огнем.
            - Ненавижу! – не своим, каким-то диким голосом, вскричал он. Губы были плотно сжаты, а на глазах блестели слезы. – Ненавижу этот город и эту жизнь! Гады! Ненавижу! – А потом чуть тише:
            - Всех положу!
            Юноша, словно бык, опустив голову, ринулся по розовому коридору. В руках стальным блеском сверкнули ножи.
 
Первым досталось Шамовскому. Лаи поздно сообразил, но все же попытался оттащить охранника с дороги Совенка. Нож полоснул Шамовского по горлу, хлынула кровь. Охранник забулькал, хватаясь руками за шею, упал на дорогой пушистый ковер, что устилал пол в коридоре.
Трица не стала мешать, просто отступила к стене. Совенок, не замедляя бега, ножом отбил укол меча и тут же всадил второй нож в голое круглое пузо противника по самую рукоятку. Лысый мужчина выронил меч, лицо исказила гримаса дикой боли. Чтобы не упасть, он схватился за масляную лампу на стене. Лампа перевернулась и облила маслом человека. Масло вспыхнуло. Лысый пузач упал на пол, уже полыхая пламенем и дико крича в агонии.
А Совенок уже почти добежал до выхода из розового коридора Сада Услад, когда несколько арбалетных стрел остановили его и бросили на пол. Пару раз дернувшись в конвульсиях, юноша затих. Поверх грязной рубахи, на груди, из которой торчали перья арбалетных стрел, на веревочке свисала половинка сердца: «Вместе навсегда» было написано на ней.
 
В стену рядом с Лаи тюкнулась стрела. По коридору бежали люди с арбалетами и мечами. Бежавший впереди всех выстрелил в Трицу. Та увернулась от стрелы и метнула копье. Стрелок, выронив разряженный арбалет, повалился на пол с копьем в животе.
- Сюда! Быстро! – крикнула Трица и исчезла в дверном проеме, откуда еще недавно вышел голый толстяк с мечом. И очень вовремя – несколько стрел ударили в то место, где она стояла.
Лаиколло в три прыжка преодолел расстояние до двери и вбежал в комнату. В глаза бросилось, что в комнате много кружев, свечей в серебряных подсвечниках и, конечно, большая кровать. На кровати кто-то лежал, испуганно натянув оделяло до самых глаз. Но Лаи искал не это, он искал, где можно спрятаться от стрел.
В коридоре раздавались крики, топот и щелчки заряжаемых арбалетов.
- Прячься! – рявкнула Трица из-за угла шкафа – единственного места, где можно было укрыться. Но места там было только на одного.
Лаи панически огляделся и, наконец, принял решение. Большой стол, заставленный тарелками с яствами, бутылками вина и тяжелыми серебряными подсвечниками, был перевернут на бок. И очень вовремя. В крышку стола, за которой скрылся Лаи, воткнулись стрелы.
В комнату вбежало несколько людей. Кто-то, лежащий на кровати под одеялом, наконец, громко завизжал.
Трица, выскочив из-за шкафа, молниеносно метнула с двух рук ножи. Один попал в плечо арбалетчика, другой точно в цель. Нападавшие, напрасно разрядившие арбалеты в стол, за которым прятался Лаи, поспешили убраться обратно в коридор. Но один остался лежать около двери с торчащим из глаза ножом.
- Их там полно, – проворчала Трица, вновь прячась за шкаф. Она сняла с ремня еще два метательных ножа и осторожно выглянула из-за шкафа.
Лаи сидел, спрятавшись за поваленный стол. Тяжело дышал и крепко сжимал в руках топор, который так и не применил.
В проеме двери, на фоне хорошо освещенной розовой стены, мелькнула темная фигура. Трица, словно рыбак, напряженно ожидающий, когда дернется поплавок, вскинула руку. Тень за дверью охнула и упала.
- Ты не ранен? – коротко спросила она у Лаи.
Тот не отвечал. Он смотрел в одну точку и тяжело дышал.
В коридоре раздался звон. Нападавшие, наконец, догадались погасить все лампы, чтобы не быть хорошей мишенью в проеме двери.
- Эй, там, – раздался хриплый голос из темного теперь коридора, – мы вас все равно выкурим. Лучше сдавайтесь.
- Сухой нам все рассказал. – добавил другой голос.
Первый голос рассмеялся:
- За девкой поперлись, идиоты.
- А что? Девка хороша. Я с ней пять раз был. Жаль, прыгнула – дура!
Трица, чуть-чуть выглянув из-за шкафа, держала наготове нож.
Лаи же сидел неподвижно. Пальцы сильно сжимали топор. Костяшки кулаков побелели от напряжения. Перед глазами плыли картины сегодняшнего дня: связанная Морета, Совенок с нестерпимой болью в глазах. Он четко, до мельчайших подробностей видел, как развевались золотые волосы во время прыжка в окно, помнил последние слова девушки и Совенка, такого маленького, съежившегося под окном в беззвучных рыданиях. В ушах звучали грубые насмешки из коридора. А в голове три бесенка по имени Ненависть, Страх и Отчаянье дружно раскачивали язык большого огненного колокола под названием – Ярость.
Трица метнула нож. Щелкнул арбалет. Трица юркнула за шкаф. Стрела ударила в угол шкафа, отщепив от него кусок.
- Охохо! – раздался смех из коридора. – Мне нравится эта рыжая собака! Пожалуй, я развлекусь с ней потом.
 
Грудь вздымалась и опускалась в такт движениям языка колокола. Дыхание учащалось.
 
- А щенку с топором я вырежу сердце и поджарю его себе на ужин!
- Выходите, твари!
 
«Вместе навсегда» гласила надпись на кулоне. Совенок и остался навсегда с любимой. Прошел ради нее столько, столько вытерпел, так переживал. И кончилось все… Он лежит там, на ковре, со стрелами в груди, а Морета… Что творили с ней?!
 
- Трусы! – раздалось из коридора. – Вылезайте из своей норы! Сражайтесь, грязные воры, влезшие в наш дом!
Трица посмотрела на Лаи из своего укрытия, ее глаза округлились:
- Нет, Лаи! – крикнула она.
 
Колокол ударил. Губа вздернулась в зверином оскале.
 
Лаиколло резко встал в полный рост.
- Ух! – раздалось из-за двери, и в темном дверном проеме зашевелились тени.
Щелкнули арбалеты. Юноша юркнул под защиту крышки стола. В стол и в стену позади Лаиколло громом ударили стрелы.
Трица что-то кричала, но он не слышал. Он навалился плечом на стол. Ярость клокотала, придавая сил.
 
Бойцы в коридоре увидели, как к двери стремительно приближается перевернутый стол столешницей вперед.
 
Лаи толкал, пока не почувствовал, что дальше толкать некуда – достиг двери. Он сжал в одной руке топор, а в другой – серебряный подсвечник и, в полном молчании, прыгнул через столешницу в темноту розового коридора. Туда, где на дорогом ковре лежал Совенок.
Вокруг были крики, но он не слышал их, вокруг метались тени, но он не присматривался. В его глазах плясали бесята, а в голове гремел огненный колокол. Лаи шел вперед и обрушивал мельницу из подсвечника и топора на воздух. Пару раз подсвечник что-то задел, и один раз это что-то хрустнуло и закричало. А потом топор воткнулся и застрял в стене. Слепая ярость клокотала, не давая нормально мыслить. Оставив попытки выдернуть топор, он развернулся.
На голову что-то обрушилось, бесята разбежались, колокол замолк, оставив боль. Ноги стали ватными и подкосились. Юноша упал на колени. Словно в тумане, он видел казавшийся таким далеким, светлый проем двери, наполовину скрытый столом. А потом в проем прыгнула тень.
- Ари! Ари, ицитиана! – боевой клич, словно бич, хлестнул по туману в голове, превращая обрывки тумана в образы, мысли и воспоминания.
А потом в голове расцвел еще один цветок боли. Перед глазами стало совсем темно еще до того, как щека Лаиколло коснулась ворса дорогого ковра.
 
 
* - автор слов песни пожелал остаться неизвестным.
** - основой для кричалок послужили кричалки фанатов ФК «Жемчужина» г. Сочи

[Laikollo]

Что то тема заглохла, наверное тут повесть особо никого не задела.
Если вдруг кому интересно, продолжаю выкладывать новые главы вот здесь http://elvenpath.epot.biz/viewtopic.php?id=494

[Earelde]

Почему не задела?Очень даже...

[Ромашка Нит]

Уважаемый Laikollo, ваша повесть заслуживает только

За нее вам огромное
Ладно, пойдем читать по указанному вами адресу

[Laikollo]

Earelde, Ромашка Нит
Ой, внезапно! ))
Спасибо ))
Тогда продолжу и тут выкладывать )

[Laikollo]

Глава 9.
Погребальный костер.

   В чистом голубом небе вновь нещадно палило солнце. Но, несмотря на это обстоятельство,  у Лаиколло стучали зубы от холода и жутко болела голова. «Наверное, солнечный удар или типа того» - решил для себя юноша.
   Впереди,  в какой-то неясной дымке,  лениво ступали два коня. Силуэты всадников то расплывались, то становились четкими.
   Совенок повернулся назад и посмотрел на Лаиколло своими огромными глазами.
   - Зачем ты открыл окно? – сказал он, не открывая рта.
   - Что? – Испугался Лаи.
   - ЗАЧЕМ ТЫ ОТКРЫЛ ОКНО? – Дико заорал Совенок, и лицо его стало чернеть. Глаза ввалились и из провалов полезли белые черви. Рот, лишившийся губ, открылся в крике, а потом нижняя челюсть отвалилась.
   Лаиколло закричал от ужаса и вывалился из седла.
   Он падал, падал, падал. Падение казалось бесконечным. Теперь Лаи видел все глазами Мореты, его несло к открытому окну, он прыгал под струи дождя и летел навстречу размокшей земле. Медленно, но неотвратимо,  земля приближалась. Можно было рассмотреть каждую мокрую травинку и сотни прыгающих лягушек с головой щуплого стражника. И,  наконец,  Лаи больно приложился о жесткий пол.

   Было совершенно темно, воняло тухлятиной, застарелым туалетом и кровью.
   Юноша стал шарить перед собой рукой. Под влажной соломой он,  слипшимися пальцами,  нащупал земляной холодный пол.
   - Зачем я открыл окно? – прохрипел он.
   - Живой? – раздался знакомый женский голос.
   - Кто здесь? Я ничего не вижу!
   - Разлепи глаза. У тебя вся голова в корке засохшей крови.
   Лаиколло тщательно растер глаза и вскоре ему удалось их открыть. В небольшую камеру из малюсенького окошка под самым потолком лился дневной свет, создавая полумрак. Возле стены сидела Трица. Руки, воздетые над головой, закованы в кандалы и увесистым замком пристегнуты к крюку у стены.
   - Меня даже не связали? – Удивился юноша.
   - Были сомнения,  жив ли ты вообще. И теперь у тебя есть шанс. Вставай!
   Лаиколло попытался подняться на ноги, но камера закружилась вокруг него, а боль в голове вспыхнула с новой силой. Он упал на четвереньки и его вырвало.
   - Хреновый из меня шанс. – Простонал юноша, отплевываясь и прочищая нос от рвоты. – Но как они с тобой смогли справиться? Я не вижу на тебе ран.
   - Хм. - неопределенно ответила девушка.
   Раздался приглушенный смех. Кто-то приближался к двери камеры.

   - Кровь и тьма! – Прорычала Трица, зло уставившись на дверь, а потом переведя взгляд на Лаиколло. – Это за нами. Ты слышишь? Тебе придется взять в себя в руки и вытащить нас отсюда!
   Юноша тупо смотрел на свою рубаха, залитую кровью.
   - Я же только ее купил, она была новая.
   Трица подалась вперед и звякнула кандалами.
   - Идиот! Ты меня вообще слышишь? Сейчас нас убьют и,  если повезет, то быстро!
   - Но, что я с ними сделаю? У меня нет оружия, я даже встать не могу, у меня все болит.
   - Хватит ныть! А то уже ничто и никогда болеть не будет! Соберись! Я что, зря тебя учила?
   - Учила? Да, ты била меня палкой.
   - Болван! Я учила тебя работать головой! – Рявкнула арт`три,.
   Голоса были уже за дверью. Загрохотал засов. Лаиколло уставился на дверь, его сковал ужас.
   - Я, правда, не знаю, что мне делать. Не могу соображать, мне страшно. – Заскулил он.
   Трица немного смягчилась и быстро, но уверенно зашептала:
   - Страх преврати в злость, победи его ненавистью. Я видела - ты это можешь. Но не захлебнись в нем, а то утонешь в ярости и потеряешь голову. Внимательно оцени ситуацию, подумай и смело действуй.
   Лаиколло преданно и испуганно посмотрел в глаза боевой подруге. Арт`три выдавила из себя ободряющую улыбку:
   - Если падаешь со скалы, то почему бы не попытаться полететь?

   Дверь распахнулась.
   - Ха! – Радостно оскалился небритый мужик с глиняной кружкой в руке. Кинжал звякнул в ножнах на поясе, когда он пошлепал себя между ног и радостно крикнул – Я пришел передать тебе привет от Сухого, Рыжая Собака!
   За ним вошел стражник в шлеме, похожем на шляпу с полями. У стражника в руках был заряженный арбалет, но стальной нагрудник мужчина не одел.
   Лаиколло стоял на четвереньках и внимательно рассматривал пришельцев из-за свисавших на лицо локонов волос, жестких от засохшей крови.
   - Кабан, гони монету!
   - Чо? – удивился человек с кружкой.
   - Через плечо. Парнишка-то живой.
   - Твою ж мать за ногу! Я,  было,  подумал,  мы угрожали добить труп, когда заставил Рыжую сложить оружие.
   Сверкнув, монета полетела через камеру и скрылась в ладони арбалетчика.
   Бандит отхлебнул из кружки, крякнул и подошел к Лаиколло.
   - Слыш, мяса кусок! Ты должен мне монету. Как отдавать будешь?
   Лаи отметил для себя, что противник оказался уже почти между ним и арбалетчиком, от которого исходила основная угроза. Нужно было подманить поближе.
   - Я… у меня… там было…
   Пинок под ребра был внезапен. Лаи сжался на полу в позу эмбриона.
   - Не-не-не, ты уже ничего не отдашь и ничего не стоишь. Но вот твоя подруга, она отработает мне монету.
   Лаиколло сжал зубы от злости и заставил себя встать на четвереньки, а потом поджал под себя ноги.
   - Золото! - Заплетающимся языком простонал Лаи. - У меня в городе есть золото. Я отдам все.
   Бандит с кружкой подошел поближе. Запахло крепким алкоголем и потом.
   - Что ты там скрипишь про золото? – Он склонился над юношей. – Ну-ка повтори, падаль.
   Юноша на полу дышал часто-часто, глаза под слипшимися патлами горели ненавистью. Бандит так удачно загораживал его от стрелы.
   - Если падаешь со скалы, почему бы не попытаться полететь?
   - Чего? – Нахмурился мужчина.
   И тогда Лаиколло полетел.
   В это движение он вложил всю силу ног и спины - Лаи резко встал. Нос бандита хрупнул от удара лбом в лицо, глаза закатились, и мужчина стал оседать.
   Кружка с треском раскололась, ударившись об пол.
   Щелкнул арбалет.
   Лаиколло попробовал заслониться оседающим телом, одновременно доставая кинжал из-за пояса жертвы. Рубаху на плече рванула стрела и ушла в стену.
   Арбалетчик поднял разряженный арбалет для удара, но Лаиколло уже юркнул под его локти и вонзил кинжал мужчине в живот. Арбалет упал. По руками,  сжимающими кинжал,  потекла горячая кровь. Арбалетчик схватил юношу за горло и сжал со всей силы. Горло Лаиколло отозвалось дикой болью. От нехватки воздуха перед глазами поплыли черные круги. Он вынул кинжал и вонзил еще раз. А потом еще и еще, пока хватка на шее не ослабла. Кажется, он рычал или шипел, пока кромсал противника кинжалом. В чувство его привел голос арт`три:
   - С этого хватит! Добей другого.
   Рукоять кинжала скользила в мокрых руках, но он выполнил приказ. Кинжал легко вошел в область сердца, обрывая жизнь. Тяжело дыша, Лаи опустился на пол. Голова все так же раскалывалось, но эта боль ушла на второй план, злость затмевала все.
   - Наставница, я поработал головой.
   Трица ухмыльнулась:
   - Теперь нам нужен ключ от кандалов. У этих я его не вижу. Связка ключей наверняка в комнате охраны.
   Лаиколло решительно направился к двери.
   - Погоди! Вон,  посмотри - в углу стрела - кажется,  целая. Тебе может пригодиться арбалет.

   В длинном коридоре одиноко чадил факел, выхватывая у вязкой, вонючей тюремной темноты жалкий островок света. На мгновение из тьмы материализовалась фигура окровавленного с ног до головы человека. На красном от крови лице белели глаза, в руках посланник тьмы сжимал арбалет.

   - Псс! Эй, приятель! Ты веришь в сказки? – Голос раздавался из камеры, в двери которой было небольшое окошечко. – Эй, вернись! Ты веришь в сказки?
   Лаиколло посмотрел в окошечко. Пошел дальше. Остановился. Потряс головой. Вернулся и вновь заглянул в камеру. К стене был прикован шут. Лаиколло зажмурился, но,  когда открыл глаза, шут никуда не делся.
   - Эй, чего топтаться на пороге? Не дрейфь, заходи приятель. У меня отличная камера!
   Отодвинув засов, Лаи зашел в камеру и уставился на собеседника. На том были грязные, окровавленные одежды, кажется,  с кружевами. А к голове был привязан шутовской разноцветный колпак с бубенцами. Шут улыбнулся - у него не хватало пары передних зубов и потому он немного шепелявил.
   - Думаешь, ты выглядишь лучше? Так, ты веришь в сказки?
   - Сказки? – просипел раненым горлом юноша.
   - Ну да, сказки. Такие, где главный герой помогает незнакомцу в трудной ситуации, и тот ему обещает - шут комично изменил голос, – «Поверь, я тебе еще когда-нибудь пригожусь!»
   Лаи молча смотрел на шута.
   - Да  что ж ты такой не сообразительный-то? Ладно, давай иначе: «Враг моего врага - мой друг» - слышал такое выражение?
   Никакой реакции.
   Шут устало вздохнул:
   - Короче, объясняю для тех, кто в бочке: у нас тут не каждый день по тюрьме шляются заключенные с арбалетом. Освободи меня от этих железяк и когда-нибудь я верну тебе долг.
   - Ты знаешь, где ключи?
   - Опа, да оно разговаривает! – Щербато улыбнулся шут, потом серьезно добавил. – Ключи в охранке. Если ты уже прикончил тех двоих, то тюремщика, это старого садиста, положишь в два счета.
   - Годится. – Кивнул Лаиколло. – Я вернусь к тебе.

   На столе, рядом с увесистой связкой ключей стояла большая тарелка чесночной похлебки. Рядом с тарелкой лежал кусок чесночного хлеба и палка чесночной колбасы. Ну и, конечно, картину завершала головка свежего чеснока.
   Не то, чтобы старый тюремщик так любил чеснок, очень уж он боялся подхватить какую-нибудь заразу от заключенных. Да и запашок, тянувшийся от камер, чеснок, в какой-то степени, перебивал.
   Тюремщик как раз натирал горбушку хлеба долькой чеснока, когда в грудь ему ударила стрела. Так что все страдания от ежедневного потребления чеснока оказались напрасны.

   Трицитиана растерла запястья, которые еще недавно сковывали кандалы. Потом с удовольствием потянулась. По телу пробежала дрожь.
   - Ты долго.
   - Надо было помочь одному шуту.
   - Кому?
   - Не важно, он сразу ушел.
   Девушка нагнулась к разбитой чашке, намочила палец в остатках пойла и попробовала на язык.
   - О! Гномий самогон! Чертовски крепкая штука. Самое то! Нужно найти, где они его хранят.
   - Отметим освобождение? – Просипел Лаи.
   - Типа того. – Кивнула арт`три. – Настало время расплаты. Уйдем красиво. Пошли.
   Лаиколло остался стоять в камере между двумя трупами. Трица остановилась в дверях и вопросительно посмотрела на спутника.
   - Ты сдалась им ради меня, даже не зная, жив ли я вообще?
   - Ну?
   - Это глупо.
   - Пошел на хрен. – Копна грязных рыжих волос скрылась за дверью.

   Одному слуге не повезло, у него оказался слишком чуткий слух и любопытный нос, который Трица разбила кулаком. В остальном, найти винный погреб удалось, не наделав шума. В дюжине пузатых бочонков оказалось то самое гномье пойло.
Трица задумчиво взъерошила волосы.
   - Притащи мне свечу и какую-нибудь занавеску. Я пока тут поколдую с бочками.
   Лаиколло ринулся вверх по лестнице выполнять поручение.
   - Стой! Мне нужен твой кинжал.

[Laikollo]

Лаи выглянул из-за двери погреба и огляделся. Коридор в обе стороны был пуст и тих. Где-то громко тикали часы. Осторожно прикрыв за собой дверь, он босиком, бесшумно подбежал к одной из соседних  дверей. Та оказалась запертой. Следующая тоже.
   - Ай, убили! Убили, убили! – Истошный вопль разнесся по дому.
   - Тьма и кровь! Наш побег обнаружили! – Зло просипел юноша.
   Этажом выше уже раздавались тревожные голоса, и топало множество ног. Лаи, было, ринулся к двери погреба, но с той стороны коридора уже появились люди. Таиться было поздно. С разбега, ближайшая дверь все же поддалась. Среди богато обставленной комнаты нашлось отличное кресло, которым удалось изнутри подпереть дверь под ручку. А еще, на стене обнаружился богато украшенный меч.
   Лаи распахнул окно. Смеркалось. Приятно пахло свежестью после дождя и какими-то цветами. Перед глазами опять предстала картина распростертой под дождем Мореты.
Это был первый этаж и юноша мягко приземлился на влажную землю. Нельзя было убежать и бросить Трицу одну. Лаи решил, что, пока его преследователи будут выламывать дверь комнаты, где он скрылся, он из другой комнаты попадет в винный погреб на выручку арт`три. Примерно прикинув, какая из комнат расположена ближе всех к погребу, юноша подошел к окну. Окно было приоткрыто. Подпрыгнуть до подоконника и подтянуться на руках, даже в таком состоянии, не составило труда.
   И только в тот момент, когда босые ноги коснулись лакированного паркета, Лаи понял, что в комнате он не один.
   - Да, какого Темного! – За конторкой, с пером в руке стоял торговец Вишенка. На загорелой лысине играли отблески огонька единственной свечи. Серьги в ухе не было.
   - Ты должен мне четыре серебряника! – Хищно просипел Лаи и поигрывая мечом пошел на торговца.
   Вишенка отскочил к стене, опрокинув на документы банку чернил.
   - Да, и еще, запиши восемь рулонов льна. –  Из какой-то незаметной боковой двери в комнату, вытирая руки платком, вошел высокий статный мужчина. Темные длинные волосы спадали на белоснежную шелковую рубашку с кружевными манжетами на рукавах. Талию охватывал красный кушак, на ногах были надеты замшевые сандалии с острыми носами. Лицо незнакомца украшали тонкие усики и небольшая аккуратная бородка. Мужчина постучал пальцем по губам, задумчиво поднял глаза и, наконец, заметил, что происходит в комнате.
   Вишенка стоял, прижавшись к стене. Лаи неуверенно переминался с ноги на ногу с мечом в руках.
   - О, как! – Удивился незнакомец. – Ты… - Он постучал себя пальцем по лбу. На пальце блеснуло кольцо со здоровенным драгоценным камнем. – один из тех, кто чуть не поджог мой Сад Услад? – Мужчина улыбнулся. – Прости, все не было времени навестить тебя в камере. - Он всплеснул руками. - Ах, где же мои манеры? Эй ты, представь меня.
   - Его светлость, сэр Себастьян Джордан. – Пропищал торговец, не отлипая от стены.
   Его светлость шутливо поклонился.
   - А это… - начал, было, Вишенка.
   Джордан устало прикрыл глаза:
   - Достаточно, мне не интересно имя этого оборванца.
   Его светлость подошел к стене и снял с нее прекрасный полуторный меч в ножнах.
   - Ты пытался поджечь мой дом, а теперь ты воруешь один из моих фамильных мечей. Я считаю своим правом лично проучить тебя.
   Красиво украшенные ножны полетели на диван. Джордан грациозным движением умелого фехтовальщика дважды, со свистом, рассек воздух перед собой. И направил кончик меча на противника.
   Лаи попятился к окну, выставив клинок перед собой. Чемпион турниров - этот противник был ему явно не по зубам. На плечо легла рука.
   - Спокойно парень. - На подоконнике сидел шут. Но на нем уже не было смешного колпака, а в руке он держал две совсем не смешные короткие сабли с широким клинком и фигурной гардой.
   - Теперь ты веришь в сказки?
   Вишенка, тем временем, шмыгнул  за боковую дверь комнаты.
   - Какая прелесть! – Воскликнул лорд Джордан. - Сэр Николас Крылатый собственной персоной! Сегодня день полон сюрпризов! Вижу, Вы даже отыскали свои сабли. А где же мой подарок? Та шапочка, с бубенцами, Вам так шла. – Лицо лорда помрачнело. – Или, может, теперь у тебя пропало желание шутить надо мной?
   - Шутки кончились Себастьян, пора за все ответить. – Сэр Николас спрыгнул на пол и взял сабли в обе руки. – Уходи парень, у нас свои счеты. Нет, не в окно - на крыше уже арбалетчики.
   Лаиколло подбежал к боковой двери, за которой, пару мгновений назад, скрылся Вишенка. Остановился. Обернулся. Два война стояли друг напротив друга в боевых стойках. Сэр Николас в низкой стойке почти прильнул к полу, выставив одну саблю вперед, а другую заведя за спину. Кончик полуторного меча Джордана смотрел ему точно в лицо.
   - Меня зовут Лаиколло! – Горло, наконец-то, стало приходить в себя, и юноша уже не сипел.- Запомни это имя, Себастьян. Возможно, когда-нибуть ты будешь бояться его.
   Противники не шелохнулись.
   - А еще, ты назвал меня вором. И, знаешь, что?
   Лорд Джордан нахмурился и бросил взгляд на юношу.
   Лаиколло небрежно сдернул со спинки стула черный дуплет с пышными рукавами и золотой вышивкой.
   - Вот так!
   И скрылся за боковой дверью.
   Комнату заполнил перезвон стали.

   До винного погреба Лаи так и не добрался. В коридоре, из-за угла, на него прыгнула тень. Лаиколло сделал выпад мечом, но Трица легко отвела удар кинжалом.
   - Тебя только за смертью посылать. Сорок восемь… Сорок семь.
   - Я не успел найти свечу.
   - Сорок шесть… Не важно, я сама нашла. Надо немедленно убираться отсюда.

   Уже почти у выхода на улицу они все же нарвались на четырех стражников. Тот, что был с арбалетом, упал замертво, поймав животом кинжал, брошенный Трицей.
   - Двадцать четыре… Меч сюда!
   Лаи бросил ей меч, рукоятью вперед. Арт`три ловко поймала его. Не дожидаясь драки, оставшиеся три стражника выбежали на улицу.
   - Двадцать два… Даже не интересно!
   - Что ты считаешь? – Лаиколло подобрал еще заряженный арбалет и пытался отстегнуть тул со стрелами от пояса мертвеца.
   - Не важно. Двадцать один… Бежим быстрее.
   Лаи бросил попытки отстегнуть тул и просто вытащил из него несколько стрел.

   В ноздри ударил прохладный аромат летней ночи. Аромат свободы. Друзья бежали по алее сада легко, словно рождаясь заново. Казалось, что боль, смерть и потеря, остаются где-то позади, в этом огромном проклятом доме. До ворот оставалось не больше трех десятков шагов, когда путь им преградил Сухой. Лаиколло оскалился и поднял арбалет.
   - Ц-ц-ц-ц! Не так быстро, торопыги. – Сухой показал пальцем куда-то вверх, за спины друзей.
   Лаи обернулся. На крыше поместья стояло с дюжину арбалетчиков. Граненые наконечники стрел были нацелены на Лаи и Трицу.
   - У нас есть два варианта: мы вас сразу прикончим или, вначале, немного поболтаем. Мне чертовски интересны имена тех смертников, что забросали поместье камнями. Я, конечно, сам могу выяснить, но проще и быстрее, если вы расскажете.
   Трица одними губами продолжала свой обратный отсчет.
   - Могу предложить третий вариант: я всажу тебе стрелу в глаз, а потом уже сдохну. – Выплюнул Лаиколло, не опуская арбалета.
   Сухой отмахнулся:
   - Ты промажешь.
   - Проверим?
   - Проверяй.
   Лаи посмотрел на Трицу, ища поддержки.
   - Семь… шесть… пять… четыре… - шептали губы девушки.
Сухой вздохнул:
   - Вы называете имена или я даю отмашку стрелкам?
   - Два, один, ноль. – Тихо сказала арт`три. – Это для тебя Совенок. Будь с той, кого ты любишь. Ступайте легко по небесной дороге.
   Гулко громыхнуло. Земля дрогнула. Кто-то из арбалетчиков не удержался на ногах, кто-то выпустил стрелу, но она ушла в неизвестном направлении. А потом крыло поместья, где находился Сад Услад, затряслось и из окон первого этажа вырвались струи огня. Ночь расцвела прекрасным огненным цветком.
   Лаиколло заставил себя опомниться и выстрелил в Сухого, но тот уже скрылся за деревьями сада.
   - Бегом! – Скомандовала Трица.

   Лаи потряс запертые ворота - бесполезно.
   - Ключа нет, - Из караулки вышла Трица. - А через эти стены не перелезть.    
   - Ключ, наверняка, Сухого. Нужно его догнать.
   - Или у Джордана, или у начальника стражи, или в огне.
   - Тут должна быть запасная калитка. - Лаиколло со злостью ударил ногой по воротам.
   - Нету, мы же изучали стену еще тогда.
   - Ну, подземный ход.
   - Угу, конечно, и указатель на него.
   Через решетку ворот прилетела шкурка от семечки.
   - Отличное огненное шоу! Птах  чуть с крыши не навернулся, когда увидел, как вы развлекаетесь. - Через ворота перелетела толстая веревка с узлом на конце.
   - Вини! - Радостно бросился к воротам Лаи
   - Сегодня утром я точно был еще им. - Ответил здоровенный толстяк и сплюнул шкурку семечки. - Уж и не чаяли увидеть вас живыми. Хватайтесь, чего клювом щелкаете?
   По веревке даже не пришлось лезть. Вини просто вытягивал каждого до верха ворот, где узел цеплялся за шип и спуститься по веревке вниз не составляло труда.
   Трица и Лаиколло почувствовали под ногами мостовую. Вини вновь перекинул веревку на другую сторону ворот.
   - Нет. Это все.
   - Как все? - опешил Вини.
   - Нам не удалось. Провал.
   Вини открыл и закрыл рот.
   - Ладно, - Уже другим голосом сказал Вини. - В переулке ждут ваши лошади, если Хоб уже оседлал их.

   Трица вскочила в седло. Рядом в тяжелом молчании стояли Птах, Вини, Хоб и еще несколько участников провалившейся операции спасения.
   - Спасибо вам за помощь ребята. Жаль, что у нас не вышло.
   - Да. - Кивнул Птах.
   - Это достойный погребальный костер. - Вини смотрел в сторону поместья.
   - Я думаю, вам тоже стоит покинуть город. Это очень опасные люди и они будут искать вас.
   Лаиколло стоял возле Упрямца и теребил подпругу.
   - Я не забуду... - Тихо промолвил он.
   Птах положил руку ему на плечо. Ребята не знали, что это последний раз, когда они видятся.
   - Никто из нас не забудет Совенка, друг.
   - Нет! - Лаи дернул плечом, сбрасывая руку и резко вскочил в седло. - Я никогда не забуду и не прощу этих людей и то, что они сделали. - Голос дрогнул и слеза предательски прочертила дорожку на грязном лице. - Я взял его с собой в Тарабон, я открыл то окно. Их смерть на моей совести!
   Вини странно смотрел на Лаиколло.
   - Не кори себя. Вокруг очень много несправедливости, которую творят сильные мира сего. Никому из нас не справиться с ними. - Вздохнул Птах.
   - Тогда я стану сильнее их! - Ответил Лаиколло и ударил пятками Упрямца.

19.02.14

[Laikollo]

Глава 10.
Этой ночью мы будем с тобой.

Just tonight I will stay
And we’ll throw it all away
When the light hits your eyes
It’s telling me I’m right
And if I, I am through
It’s all because of you
Just tonight

Just tonight (The Pretty Reckless)


   - Апчхи!
   Лаиколло чихал, кашлял и путался в соплях.
   Осень запустила свои мокрые промозглые пальцы в теплый бок уходящего лета. Третий день подряд в предгорьях стелился туман и моросил дождь.

   Спешно покинув Тарабон, Трицитиана, опасаясь погони, не решилась продолжить путешествие по Королевскому тракту. И друзья почти полтора месяца глотали пыль мелких проселочных дорог и пробирались лесными тропами. Они избегали деревень, ночевали под открытым небом, кормясь охотой. Иногда обменивали дичь на другие продукты у, редко встречавшихся, охотников и крестьян.
   Арбалетные стрелы растерялись на вторую неделю пути. Однако за это время Лаи успел освоить азы искусства охоты и даже добыть пару трофеев. А на второй день после бегства из Тарабона, даже не до конца смыв с себя кровь, он подошел к Трице с двумя крепкими палками:
   - Лишь благодаря твоим урокам мы выбрались из плена. Пожалуйста, я хочу, чтобы ты учила меня дальше. Теперь я буду старательнее.
   - Я не успеваю привыкнуть к тебе новому. Ты меняешься слишком быстро.
   - Обстоятельства способны изменять нас быстрее, чем нам хочется.
   Трица взяла одну из палок. Покрутила перед собой.
   - Недавно ты потерял друга и столкнулся с несправедливостью. Не думай, что научившись фехтовать, ты сможешь что-то изменить в мире или вернуть ушедших. - Она усмехнулась.    - Мало кто способен одолеть меня в поединке. Ну и что с того? Я бродяга, я изгой!
   Лаиколло опустил глаза. Немного помолчал и потупившись в землю ответил:
   - Может быть и не смогу. Но буду пытаться!
   - Зачем?
   - Я не знаю кто я. Я не знаю зачем я тут. Но я хочу быть частью этого мира! Я хочу что-то делать. Изменять! Улучшать! - Он разрубил палкой воздух. - Хочу бороться за право быть здесь!
   Арт`три сокрушенно покачала головой:
   - Это верный путь на погребальный костер. Но черт с тобой... Становись в стойку - приступим!

   И тренировки проходили каждый вечер. Беря длинную или короткую палку они имитировали бой на разном оружии. Из прутьев удалось сплести два неплохих тренировочных щита.
   Чем больше Лаиколло тренировался, тем меньше получал синяков. А к концу месяца со времени их побега из Тарабона смог наконец-то поставить синяк Трице.

   - Апчхи! Мы снова гисгнули выйти на польшаг? - прогнусавил Лаи из-под капюшона, который когда-то был его новенькой зеленой рубашкой.
   - Этот тракт далеко от Королевского и ведет в город Ноби. Не думаю, что люди Джордана будут проверять все дороги.
   - Надеюсь. - Хлюпнул носом юноша, а потом закашлялся.

   Кони, чавкая копытами, медленно шли по разбухшей от дождя дороге. Где-то за пеленой тумана слышался голос полноводной реки.

   - Эй, кто здесь? - раздался встревоженный голос из тумана.
   - Это мы! - крикнула Трица. - Ну а ты кто?
   Из тумана выступил силуэт телеги, запряженной маленькой лошадкой. Рядом с телегой стоял дед. В руках перед собой дед держал лопату.
   - Ах ты ж ё, баламошка лободырный1! Напугали вы меня! Я чуть гуся не отложил.
   - Чего? - Засмеялся, а потом закашлялся Лаи.
   - Чяво-чяво! - Ворчливо передразнил дед, убирая лопату в телегу. -  Думал Угрюм по мою душу копытами цокает, вот чяво. Погода то какая! Самое время для него.
   - Туман в смысле?
   - Ага-ага, - дед полез на передок телеги. - туман. Он всегда в тумане. Раз пришел туман, значит опять Угрюм шлындрит2, опять землю топчет. Страдает. Вот услышите в тумане стук копыт - это он.
   - Это кто ж таков то? - удивилась Трица.
   Старик причмокнул губами и лошадка потащила телегу. Путники пристроились рядом.
   - Кто таков, кто таков. Угрюмый Рыцарь, вот кто таков. Был у нас один такой герой. Эльфийскую колдунью полюбил. Ну и она его конечно. Но не смогли они быть вместе, долг ему не позволял. Ну и бросил он её, баба и баба. А вот не просто баба - прокляла колдунья его. Уже лет сто как и не жив и не мертв. С туманом приходит, с туманом уходит. Вот так вот!
   - А чего ему надо то в тумане?
   - Едрить ты бестолочь! - Дед постучал себя кулаком по голове. - А кто же его знает, чего ему надо то?
   - Ты едешь то куда, дед? - спросила Трица.
   - Да куда ж мне ехать? В наше, в Муходоево.
   - Далеко ещё?
   - Да не, не очень.
   Лаиколло оживился:
   - А постоялый двор у вас есть? Трица, ведь мы теперь можем на постоялом дворе спать?
   Девушка утвердительно кивнула. А дед обиделся:
   - Муходоево наше не деревня какая-нибудь. Застава! Тын есть, казармы, трактир и постоялый двор конечно.
   - Ну ты дед даешь! Вот так сразу все и выдал. А может мы бандиты какие. - Усмехнулась девушка.
   - А если вы бандиты какие, - сурово глянул старик. - То наши Королевские егеря вас на суку повесят.
   Трица рассмеялась.

   - Эй, кто такие? - окликнули путников с деревянной башенки над воротами.
   - Давай, открывая Стоян, - прокряхтел дед. - Я это. Сено привез.
   - А, это ты. - Из-за тумана невозможно было разглядеть человека на башенке. - А с тобой кто?
   - Да шлынды3 какие-то, постоялый двор спрашивают.
   Арт`три подъехала к закрытым воротам.
   - Мы путники. Держим путь в Ноби. За постоялый двор есть чем заплатить.
   Над воротами разлилась тишина. Лаиколло хлюпнул носом и погладил Упрямца по шее.
   Наконец с башенки ответили:
   - А, ну проезжайте.
   И ворота открылись.

   Лаиколло отжал дуплет. Взял табурет от стола и сел поближе к огню с большой кружкой горячего вина и куском мясного пирога.
   В зале гостиницы больше никого не было, а камин разожгли чтобы выгнать сырость, шедшую с улицы.
   Наконец с конюшни вернулась мокрая Трица.
   - Чертов конюх!
   Лаи с набитым ртом кивнул на ее кружку вина и порцию пирога на столе. Девушка тоже подсела к огню:
   - В городе говорят дальше на дороге не спокойно. - Она откусила большой кусок пирога и продолжила с набитым ртом. - С гор пришли какие-то дикие племена и Королевские егеря зашиваются, отгоняя их от тракта.
   - Мы сегодня тренируемся?
   Трица облизала пальцы от крошек:
   - Да надо бы.

   Ступеньки лестницы заскрипели. С верхнего этажа постоялого двора спускалась красивая девушка. На руке у девушки была одета изящная перчатка из толстой кожи. В перчатку крепкими когтями вцепилась большая хищная птица. Голову птицы прикрывал колпачок.
   - Доброго вам дня! - Мило улыбнулась девушка.
   Трица вернула нижнюю челюсть Лаиколло на место и ответила на приветствие:
   - И вам того же мы желаем.
   - Какая у вас птица! - Юноша не мог оторвать глаз от незнакомки.
   - Его зовут Огонек. Он совсем сегодня у меня засиделся. Ему нужно полетать. - Девушка поцеловала птицу в шею и вышла на улицу.
   Лаи чуть было не свернул себе шею, провожая взглядом девушку с птицей.
   - Какая она красивая.
   - Похоже это Золотой халзан. Никогда не видела их прирученными.
   - Что? А ну да, халзан. Красивый, да.

   Ступеньки вновь заскрипели.
   - Чтоб мне сблевать ядовитой медузой! Рыжая! Это ты?
   - Мэл!
   Лаиколло впервые видел Трицу в таком состоянии. Девушка вскочила, отбросив табурет и бросилась к незнакомцу. Они обнялись.
   - Смрадная каракатица офигевающая от своей ромоупотребляющей зависимости! Сколько же я тебя не видел?
   - Ах, ты старый, просоленный дурак! Как же ты забрался так далеко от моря?
   - Ох, Рыжая, это такая долгая история. 
   Лаи переводил взгляд с одного на другую.
   - Погоди, вот эта вот с птицей это она?
   Человек названный Мэлом вышел на середину зала гостиницы и прокричал:
   - Эй, трактирщик! Точить твои плавники! Накрывай нам немедленно на стол!
   - Сию секунду, лоу! - Из двери кухни выглянул хозяин таверны.
   Мэл наконец заметил Лаи.
   - А это кто с тобой?
   - Ну... - Задумалась арт`три. - Наверное теперь уже мой ученик.
   - Ученик арт`три? - Не поверил свои ушам, Мэл. - Ты серьезно? Мужчина? Или я что-то не вижу? Эй, ты ведь мужчина?
   Лаиколло вопросительно посмотрел на Трицу.
   - У тебя дурацкие шутки, Мэл. Не переводи тему! Это была она?
   Первые тарелки, нагруженные едой появились на столе.
   - Ну да. - Смутился Мэл. - Это она.
   - А твой корабль? Только не говори, что вы здесь за тем, о за чем я подумала?
   Радость сошла с лица моряка. Он сел за стол.
   - Да, все так.
   Трица села напротив.
   Мэл согнал хмурое выражение с лица и крикнул:
   - Эй, трактирщик, где же пиво? - Потом обернулся к Лаиколло. - Парень, прости старика за шутку! Садись к столу, давай знакомиться. Друг Трицы - мой друг! Пусть пенное пиво смоет обиды, неси же трактирщик его к нам на борт!

   И началось веселье! Потоки пива и вкусной еды разбавлялись воспоминаниями о прошлом и громким смехом. Вскоре вернулась девушка с ловчей птицей и присоединилась к веселью. Ее звали Марико.
   Мэл по прозванию Черный Дождь когда-то был лихим контрабандистом и капитаном собственного корабля. Трицитиана в молодости несколько лет работала на него. Много хитроумных дел они провернули вместе. Много диковинного товара привезли из дальних морей. Все эти годы Мэлу сопутствовала удача.
   Потом капитан Черный Дождь в порту Ноби познакомился с Марико и влюбился без памяти. Продал дело и корабль своему первому помощнику и поменял море на жизнь рядом с любимой. Сейчас они направлялись в родную деревню Марико - Полынь, что находилась в паре дней пути от заставы Муходоево.
   - Вы едете с нами! - Заявил капитан, указывая веточкой укропа. - Вы просто не можете пропустить праздник урожая Саунь. Мы как раз на него успеем, если поедем завтра утром.
   Трица поставила кружку с пивом на стол:
   - Мы направляемся в Ноби. А так нам придется делать крюк.
   - Вот и отлично! Мы тоже потом собирались в Ноби. Вместе на дорогах безопаснее. К тому же, - он понизил голос. - Возможно нам бы пригодилась твоя помощь, Рыжая.
   Трица задумалась, пристально глядя в глаза своему бывшему капитану.
   - Точно! Поехали вместе, так безопаснее. Только жаль погода подводит. - встрял Лаи.
   Марико засмеялась:
   - Плохую погоду мы прогоним своим хорошим настроением!
   - Значит решено! - подвела итог арт`три.

   И Марико оказалась права. Неизвестно, ушла ли плохая погода из-за хорошего настроения веселой четверки. Но на следующее утро с чистого голубого неба лились теплые солнечные лучи, высушивая размякшую дорогу и заставляя капли на листьях сверкать драгоценными камнями. Пахло осенью, но было по летнему тепло. На многих деревьях листья уже стали окрашиваться красными и желтыми цветами.
   - Чудесное Послелетье4! - Марико вдохнула свежий воздух полной грудью и зажмурилась от удовольствия.
   Лаи на Упрямце ехал рядом с кобылкой Марико:
   - Если повезет то мы еще пару недель будем наслаждаться такой погодой.
   - О! - Улыбнулась девушка. - В нескольких милях дальше по дороге будет отлично место для ночевки. Как раз до темноты успеем туда добраться.
   - Знакомые места? - Подняла рыжую бровь Трица.
   - Нет, лет пятнадцать здесь не была.
   - Тогда как?
   - Огонек ей сказал. - Добро засмеялся Мэл.
   - В смысле сказал? - Лаиколло посмотрел вверх. Пару часов назад Золотой халзан взмыл в небо. Лаи давно оставил попытки разглядеть его в голубой выси.
   - Я вижу его глазами.
   - Ты серьезно? - Вылупился юноша.
   Марико весело рассмеялась.
   - Чего ты так удивляешься? В этом нет ничего особенного. Просто нужно тренироваться. Одна старая ваницианка научила меня этому еще в детстве, когда я жила в Ноби. В начале у меня была канарейка. Но она такая непоседа, что когда смотришь ее глазами, то укачивает. Потом один моряк привез мне попугая. Тот ругался похабными словами и я держала его в клетке. Но зато я всегда могла видеть, кто и что делает у меня в комнате в мое отсутствие. А потом у меня появился Огонек.
   Лаиколло продолжал удивленно смотреть на девушку.
   - Вот прям сейчас ты тоже видишь? И тебе не надо даже закатывать или закрывать глаза.
   Марико кивнула и опять засмеялась.
   - Конечно вижу! Если ты хочешь я могу закатить глаза и даже пустить пену изо рта. - Она, смеясь, скорчила страшную рожицу. - Но люди тогда будут меня пугаться!

   И Марико опять оказалась права. Место для ночевки было отличным. Там всадников ждал сытый Огонек с окровавленным клювом.
   Пока Марико колдовала над ужином, Мэл подошел к Лаиколло и протянул ему одну из тренировочных палок:
   - Ученик арт`три? Тысяча тухлых моллюсков! Не видал я еще в жизни такого дива. Порадуй старика, покажи чему тебя научила моя бывшая соратница.
   - Тоже мне старик. - Трица прислонилась к дереву и скрестила руки на груди, ожидая зрелища.
   Капитан скинул рубаху. Загорелый стройный торс украшали крепкие узлы мышц.    Он встал в боевую стойку:
   - Нападай парень. Ну же!
   Лаиколло не шевельнулся.
   Мэл ринулся в атаку. Лаи парировал выпад и ушел в сторону, попутно пытаясь выбить опорную ногу противника. Капитан отпрыгнул:
   - Ха-ха! А ты неплох, мачту тебе в зад!
   Трица удовлетворенно хмыкнула.
   И завертелось. В начале противники схлестнулись просто на палках, потом взяли плетеные щиты. А закончили развлечение на копьях и кинжалах.
   По ходу поединков Лаиколло скинул черный дуплет, когда-то принадлежавший лорду Джордану. И теперь оба противника стояли по пояс голые, блестя телами лоснящимися от пота.
   - Вот уж порадовал старика! - Мэл хлопнул Лаи по плечу. - Но тебе не хватает подлых приемчиков. Я научу тебе парочке, пока Рыжая не видит.
   Трицитиана состроила рожу.
   - Старичок ты мой, старичок. - Шутливо пожурила Марико. Нежно поцеловала Мэла в губы и дала напиться из фляги. Потом поднесла флягу Лаиколло и поцеловала его в щеку. - Ты был молодцом!

[Laikollo]

Лаиколло покраснел и решив подыграть, упал на траву, изображая обморок.
   - Вот тебе еще один урок, парень! Ни один клинок не сразит тебя так, как женщина. Будь с ними осторожен! - смеясь прокричал Капитан и получил кулачком в живот от Марико.

   Купол осеннего ночного неба засыпали тысячи ярких звезд. Под слабым ветерком, тихо шептались черные силуэты деревьев. Лаи лежал на одеяле возле костра. Рядом скрестив ноги сидела Трица. Капитан расположился на одном из мешков с вещами.
Марико перебирала струны цистры5 и пела. Голос звучал с небольшой хрипотцой и придыханием.

   Этой ночью мы будем с тобой,
   Лишь взойдет на небе луна.
   Этой ночь мы будем с тобой,
   Ты пробудешь меня ото сна.

   Ты герой моих сказок и грез,
   Ты явился за мной сквозь огонь,
   Свое сердце дарю я тебе,
   Этой ночью мы будем с тобой.

   Много дней, много лет я ждала.
   Где ты был, мой любимый, родной?
   Сожми крепче в объятьях меня,
   Этой ночью мы будем с тобой.

   Дальше было еще много строк песни, но Лаи не слышал слов. Он был очарован и млел, не сводя глаз с лица Марико. Ночные тени подчеркивали красивые скулы. В карих глазах мерцали отблески костра. Темные длинные волосы она собрала в косу.
   Да, ради нее можно было продать корабль. Ради нее можно было отказаться от многого в жизни. Лишь бы быть рядом.
   Но слова песни уносили все дальше. И вот уже перед Лаиколло не было Марико. Он видел Милисару. Её карие глаза, темные волосы, веселая улыбка. Чувствовал тепло её руки в своей руке. А потом эльфийка посмотрела на него, словно была сейчас рядом.    Лаиколло потряс головой и очнулся. Все уже спали. У чуть теплящегося костра нес стражу Мэл. На его лице залегли морщины, в руке дымилась трубка.

   В деревню Полынь они прибыли к вечеру следующего дня. И не просто успели на праздник, а попали в самый его разгар. Быстро сплавив вещи и лошадей на постоялый двор, друзья с головой окунулись в круговерть веселья. Даже Трица танцевала и веселилась, кружилась в хороводах и смеялась вместе со всеми.

   - Будешь? - Мэл протянул Лаи кисет с табаком. Они вдвоем сидели и пили местное темное пиво. Возле ног горел костер, над головой покачивались гирлянды из разноцветных лоскутков ткани.
   - Ух, нет, спасибо.
   Капитан пожал плечами и стал набивать свою трубку.
   - Хотел рассказать тебе про Марико. Ты же знаешь, что она родом из этой деревни.
   Лаи отхлебнул пива.
   - Да, вернуться на малую родину, прильнуть к корням и все такое прочее.
   Капитан вынул головню из костра и раскурил трубку.
   - Вот послушай: у Марико была старшая сестра - Кита. Заботливая, красивая, работящая… Не девушка – мечта! Росла на радость родителям и на зависть всем женихам. О младшей сестренке заботилась. Мою Марико тогда все её называли Малютка Ко. Росла она и радовала люд. Танцевала по любому поводу, а уж как пела, что соловей щебетал. Обещала вырасти и заткнуть за пояс красотой своей, старшую сестру – Киту.
   Но радость и беда идут за руку по миру. И после радости, всегда наступает… ну ты думаю, знаешь.
   Родители девчушек раз поехали в город, продать, что за год вырастили. Купить сладостей – дочерям на радость. Но не вернулись. А телегу их на тракте в канаве придорожной нашли. Ни лошади, ни груза, ни людей.
   Сиротками сестры остались.
   Нашелся добрый человек – двоюродный дядя. Жил бобылем, хозяйство имел большое, вот и взял сестренок к себе. Но не просто взял, а хотел женить на своем родственнике Киту. Но парень тот был высокий, тощий аки жердь, рыж и конопат, что заплеван. А главное трус и пустобрех!

   Лаи усмехнулся. Мэл выпустил колечко дыма и продолжил:

   - Ките он конечно сразу не люб стал. Отказала она, чем сильно подпортила отношения с дядей.
   И вот на Саунь, на любимый здесь всеми праздник, в деревню с купцами приехал цирк. Рассказывают, что потрясающее это было зрелище: жонглеры крутили булавы, факир плевался огнем, но, что особо приковывало взгляды деревенских мужиков и вызывало возмущение матрон – танцовщицы! Прекрасные девы в такт завораживающей музыки покачивали бедрами. Их наряды из звонких монет и небывалых тканей лишь немного прикрывали тела. Юная Малютка Ко была просто очарована этим зрелищем. После выступление она подошла к одной и танцовщиц и, выразив свое восхищение, попросила научить её этому танцу. Смуглая женщина с огромными темными глазами, загадочно улыбнулась и отвела Мирико в шатер к владельцу цирка.
   Бородатый, веселый мужчина с золотой серьгой в ухе, охотно выслушал девочку.
   - Научить этим танцам тебя могут лишь в городе, малышка. Ты можешь поехать с нами. Но за обучение надо заплатить.
   Малютка Ко помчалась к сестре и рассказала ей все. Вместе они отправились к дяде. Тот, услышав просьбу девочек – впал в ярость. И даже заявление Киты, что она выйдет замуж за его конопатого родственника, если дядя оплатит обучение Марико, не возымело успеха.
   Но внезапно на пороге их дома возник хозяин цирка. Бородач задорно улыбнулся и сказал:
   - Красавицы, подождите нас на улице. Я попытаюсь уговорить вашего дядю.
   Через несколько минут из дома вышел дядя девочек и хозяин цирка. Девочки не придали значение, что на поясе дяди, висела потяжелевшая мошна6. Дядя счастливо улыбнувшись, пожал циркачу руки и сообщил:
   - Марико, я согласен отпустить тебя на обучение в город, мы обо всем договорились.
   - Я поеду с ней! – заявила Кита.
   На мгновение лицо дяди полыхнуло гневом. Но переглянувшись с хозяином цирка, он согласился.

   Больше в деревне сестер не видели.

   Наутро следующего дня, крытые повозки циркачей покинули деревню. Девочек разместили с фургоне с прислугой. В дороге циркачи оказались не такими улыбчивыми и веселыми, как на выступлениях. Долго цирк колесил по дорогам, иногда давали выступление в городах или богатых деревнях. И наконец, прибыли в большой загородный дом, обнесенный надежным забором. Одно слово – крепость.
   Сестер разместили в одной из комнат в подвале, где стояло две кровати и ведро. Дверь снаружи закрыли на задвижку.
   - Для вашей же безопасности. – объяснил щербатый охранник.
   Девочки не на шутку испугались такому повороту событий. Но на следующее утро их сомнения развеялись: за Марико пришли и пригласили ее на обучение. Так и потекла жизнь в поместье: Малютку Ко каждый день обучали танцам и умению красиво говорить, а Кита стала помогать на кухне.

   Прошли месяцы, Марико стукнула уже двенадцатая зима. Девочка до потери сознания занималась танцами и была счастлива, что попала в поместье.
   В один из вечеров она с радостным визгом влетела в комнату. Позади нее захлопнулась дверь и скрипнула задвижка. Прикорнувшая Кита, вскочила на жесткой кровати.
   - Кита! Кита! – Радостно прыгала Малышка Ко по комнате, размахивая чем-то блестящим и издающим мелодичный перезвон. – Завтра вечером меня с другими новенькими девочками везут в город на мое первое выступление. – И она продемонстрировала сестре наряд из тонкой цветной ткани и медных монеток.
   Сестры обнялись, но на душе у Киты было не спокойно.

   На следующий вечер Марико, вместе с другими молодыми танцовщицами, посадили в крытые повозки и увезли в город.
   Кита выполнила все свои обязанности по кухне и легла спать. Но она никак не могла заснуть. Её жгло беспокойство. Через маленькое зарешотчатое окошко она смотрела на звездное небо, пока небо не стало сереть. Тогда во дворе раздался стук копыт и скрежет колес фургонов. Задвижка двери скрипнула и в комнату, с трудом переставляя ноги вошла Малютка Ко.
   В утренних сумерках Кита с ужасом разглядывала сестру: по лицу размазан грим, дорожки слез прочертили грязные борозды на щеках. Красивый наряд из тонкой ткани порван в нескольких местах. А на внутренней стороне бедер, под красивей юбкой из медных монет – следы крови.

   Кита в панике схватила сестру под руки и, отпихнув охранника, который закрывал дверь, опрометью бросилась из поместья. Но ворота уже были закрыты и рядом стояли часовые. Сестер схватили и притащили обратно в комнату. Там их держали без еды несколько дней. Каждый день к ним приходил хозяин поместья – мускулистый лысый детина. Он избивал девочек.

   А потом все вернулось на круги своя. Кита стала прислуживать в поместье, а Марико почти каждый вечер вывозили в город.

   С каждым днем Малютка Ко все больше и больше превращалась в свою тень. Не было уже той веселой девчушки, которая радовала деревню своими танцами и звонким пением.
   Но Кита не сдалась и стала продумывать побег. Она запоминала, кто из охранников, когда дежурит. Она воровала краюхи хлеба и делала из них сухари, пряча у себя в кровати. ,
   Однажды ей посчастливилось стащить у местной знахарки пучок сон-травы, которую та заваривала слугам, если кто мучился бессонницей.

   И вот однажды Кита принесла ужин охранникам, добавив в него отвар сон-травы. И ночью сестрам удалось открыть ворота и сбежать из поместья.

   Откуда же Кита было знать, что бежать некуда…

   В ближайшей к поместью деревне, никто не открыл беглянкам дверь. Люди закрывали ставни на окнах и отворачивались на улице.
   Проблуждав и замерзнув в лесу, сестры заснули в стогу сена на поле, где их и нашли преследователи с собаками.

   Девочек жестоко избили и притащили обратно в поместье. Марико бросили в комнату в подвале. А на утро за ней пришел щербатый охранник. Рука у него была завязана окровавленной тряпицей – всем, кто заснул в ночь побега на посту, содрали в наказание лоскут кожи.

   Щербатый грубо вывалок Малютку Ко во двор поместья. Там уже собрались все танцовщицы и вся прислуга. На ярком солнце, посреди двора, привязанная к столбу, стояла окровавленная и избитая Кита. Вперед вышел хозяин поместья. Лысый силач произнес обвинительную речь против сестер. Потом накинул на шею Киты кожаный шнурок и медленно задушил девушку. Все это время, щербатый держал Марико так, чтобы она не могла отвернуться и смотрела, как гаснет жизнь в глазах сестры.
   Потом Малютку Ко связали и бросили в повозку. Повозка долго колесила по дорогам. Марико то приходила в себя, то вновь проваливалась в забытье. Иногда ее насильно поили и кормили.

   Спустя недели повозка прибыли в крупный приморский город Ноби. Там Марико продали в мелкий портовый бордель за бесценок. Бордель находился на улице, на домах которой были развешаны красные бумажные фонари. По этим фонарям, матрос любой страны мог понять, какие товары и услуги предложат ему в этой части порта.

   Шли годы. Но Марико не умерла, не спилась и не превратилась в развалину, не потеряла достоинство, если так можно сказать о портовой шлюхе.
   Она ни на минуту не забывала полный страха и отчаянья взгляд сестры у столба.    Вспомнила она и потяжелевшую мошну на поясе дяди, когда он внезапно переменил свое решение об отъезде девочек.

   Марико получила определенную известность и популярность в борделях на улице Красных фонарей. Все знали ее под именем Малышка Ко.
   Со временем она перестала обслуживать обычных матросов. К ней приходили солидные купцы, боцманы с судов и даже капитаны.
   
   Мэл постучал чашей трубки по каблуку, вытряхивая прогоревший табак.
   - Вот тогда я впервые и увидел её. 
   Лаи только сейчас заметил, что к ним подсели Марико и Трица. Обе смотрели на него. Обе были серьезны.
   - Мне так жаль твою сестру.
   - Да, мне тоже. - В руке Марико подкинула увесистый кошель с монетами. - Это моему дяде. Сегодня я напомню ему про те деньги которые он получил за нас с сестрой. И убью его.

22.02.14 и 14.01.13

1 - Баламошка лободырный - устар., оба слова можно трактовать как: дурачок, недоумок.
2 - Шлындрить - устар., ходить без дела, слоняться.
3 - Шлында - устар., бродяга.
4 - Послелетье - перевод одного из европейских названий того, что в России называют "Бабье Лето".
5 - Цистра - старинный струнный щипковый музыкальный инструмент, прямой предок гитары.
6 - Мошна - мешочек для хранения денег.

[Laikollo]

Глава 11.
Угрюмый рыцарь.

And your voice was all I heard
That I get what I deserve

New Divide (Linkin Park)

   Древняя легенда гласит, что впервые кофе было открыто ваницианским пастухом. Козы, которых он пас, повадились кушать красные плоды какого-то растения. После употребления этих плодов они начинали бешено носиться и прыгать. Пастуху стало интересно и он отнес плоды старосте своей деревни. В сыром виде плоды оказались невкусными. В жареном - горькими и жесткими. Но когда староста обжарил их, а потом сварил, то он смог по достоинству оценить весь вкус и свойства кофе. Впрочем, история умалчивает, как высоко прыгал староста и носился ли за козами.
   Первым в Хадоле кофе попробовал гномий король Гроз. И так ему понравился этот бодрящий, ароматный напиток, что обозы с кофе потекли рекой на Гномий кряж. Редкий гном шел на работу в шахту, не выпив чашечку, а то и кофейничек бодрящего напитка.
   Обозы с кофе катились через весь Хадол в сторону королевства гномов и, разумеется, по дороге часть мешков оседала в больших городах. Так, этот чудесный напиток стал появляться в богатых тавернах Тарабона и Грейсвана.

   Лаи горько вздохнул. В деревне Полынь о кофе даже не слышали. А чтобы взбодриться, здесь пили какой-то отвратительно горький напиток, сваренный из корней растения, названия которого Лаиколло даже не стал пытаться запомнить.
   На дворе стояла глубокая ночь. Праздник в деревне уже завершился, но в таверне еще оставались люди. Лаи подозвал служанку и заказал себе еще мерзкого бодрящего напитка. Этой ночью ему нельзя было спать.
   На душе скребли кошки. Недалеко, в большом доме, его верная спутница, веселый капитан и прекрасная девушка - творили возмездие. Лаи сжал кулаки. Нет, конечно, он и сам убивал. Но то было в честном поединке, в бою, в борьбе за свою жизнь. А здесь осуществлялась заранее продуманная и спланированная казнь. Месть за ужасное преступление, совершенное более десяти лет назад. И от этого было мерзко. Мерзко и неприятно от самой ситуации.
   Чтобы как-то заглушить эти мысли, Лаи заказал пиво.
   В этой операции возмездия ему отводилась самая простая и безопасная роль. Что называется – «не пачкая руки». С первыми лучами солнца Лаиколло должен был привести оседланных лошадей к дому дяди Марико. Это нужно было для того, чтобы покинуть деревню до того, как будет обнаружено свершившееся убийство. А уходить ночью они не хотели, чтобы не вызвать лишних подозрений у хозяина гостиницы, где в конюшне стояли их лошади.
   Пиво вроде помогало. Лаи заказал еще кувшинчик. А потом еще один. Лошадей он уже оседлал и собрал все вещи. Теперь нужно было только дождаться рассвета, чтобы убраться из этой деревни.

   Вспышка молнии. Раскаты грома. Еще одна вспышка. Между деревьями, под проливным дождем танцевала девушка. Длинное платье промокло и прилипло к телу, подчеркивая стройность фигуры. При каждой вспышке молнии Лаи отчетливо видел, как она кружится в танце. Он присмотрелся к лицу, облепленному мокрыми волосами. Вспышка молнии. Это была Милисара. А гром вокруг продолжал греметь, и теперь у него был ритм...

   Лаи вздрогнул и проснулся. Он сидел в зале таверны, положив голову на стол. Видимо напившись, он, все-таки, не выдержал и заснул. За стенами таверны по деревне разносились звуки ритмичных звонких ударов.
   - Пожар, что ли? - прохрипел юноша и попытался встать. Его повело. Голова раскалывалась. А мочевой пузырь обещал моментально потушить любой пожар. Пошатываясь, Лаи отправился на задний двор.
   На улице давно рассвело. По деревне шли и бежали люди. В руках у них были косы, вилы и топоры. Лаиколло прислонился к стене и дал выход вчерашнему пиву. Голова пока отказывалась понимать, что происходит вокруг. Когда водопад иссяк, юноша вернулся в таверну.

   - Остановись, дорогой! Куда ты? У тебя же сердце!
   - С дороги, баба! – Через зал гостиницы пер мужчина со здоровенным фальшионом. Металл клинка потемнел от времени и местами покрылся ржавчиной. – Сейчас я покажу этим негодяям, как убивать в моей родной деревне!
   - Там без тебя справятся, пожалей себя! – женщина в фартуке, тщетно пыталась остановить смельчака.
   - Уйди, сказал! – мужчина оттолкнул свою жену и широкими шагами вышел за дверь.
   Женщина, утирая слезы кончиком фартука, поднялась с пола и присела на лавку за одним из столов.
   - Пстите, - заплетающимся языком поинтересовался Лаи. – А что, собстнно, происходит?
   - А Вы не слышали? – женщина всхлипнула. – Какие-то чужаки ночью пробрались в дом к нашему уважаемому Бавару и учинили над ним жестокую расправу. Племянник Бавара застал их утром в доме и успел поднять тревогу, прежде чем они его вырубили. Сейчас убийцы трусливо прячутся в доме Бавара. Но скоро мы выкурим их оттуда или сожжем прямо там.
   Чтобы не упасть, Лаи схватился за стол. По спине пробежал холодок.
   - Что с Вами?
   Перед глазами все плыло. Это его вина, это он, растреклятый идиот, напился и проспал. А ведь его задача была самой простой – вовремя привести лошадей к дому.
   - Все нормально, я, кажется, вчера выпил лишку. Праздник, и все такое.
   Женщина промокнула глаза кончиком фартука и встала.
   - Наш чудесный праздник теперь омрачен этим жутким убийством. – она решительно направилась к двери. – Я тоже пойду туда! Эти негодяи должны за все ответить!
   - Можно мне с Вами?
   - Конечно, пойдемте, я провожу Вас.

   Если кто-то считает, что деревня без наличия в ней солдат беззащитна, тот просто не видел разъяренной деревенской толпы. В нужный момент косы прикрепляют к древкам на манер копья. И инструмент мирной жизни превращается в устрашающее оружие войны. Не меньший трепет вызывают и различные предметы для сельскохозяйственных работ и разделки мяса. В умелых руках они способны нанести ужасающие раны.
   В центре деревни стоял большой богатый дом. С двух сторон его обтекала центральная деревенская дорога. В этот ранний час дорога была напрочь запружена злыми, возбужденными и вооруженными людьми. В их родной деревне не просто совершили убийство, а сделали это в то время, когда у всех болит голова после праздника. А это уже более тяжкое преступление, за которое следует жесточайшая расправа.
   Ставни дома были наглухо закрыты, а дверь пока не сдавалась под ударами ног. К счастью для сидящих в доме, притащить таран пока никто из осаждающих не сообразил.
   Подвести лошадей к дверям дома не представлялось никакой возможности. А при малейшем подозрении, что Лаиколло связан с убийцами - толпа разорвала бы его на тысячу маленький Лаичиков.
   Но если не считать этого досадного обстоятельства и похмелья, утро, в общем-то, выдалось чудесным. В чистом небе ярко светило солнышко. На деревьях распевали птицы. А пастух гнал огромное стадо коров по деревне в сторону полей.
   На ватных ногах Лаи поплелся обратно в гостиницу, тщетно пытаясь что-то придумать.

   Юноша сел за стол в зале гостиницы и обхватил голову руками. Положение казалось безвыходным. Он подвел друзей. Распустил нюни, напился и проспал. Что может быть позорнее? Сам он теперь один против толпы ничего не сделает, а помощи просить не у кого. Пойти и объяснить разъяренным деревенским жителям, что это была справедливая месть? Что уважаемый и богатый житель деревни продал своих племянниц в бродячий цирк? Сколько шансов, что ему поверят? Вернее даже так: сколько шансов, что ему вообще дадут сказать хоть слово? Сомнительно, что много. Ведь эти люди там на улице...
   - Скоты! Тупое быдло!
   Лаиколло вырвался из своих мыслей и с удивлением обнаружил, что в зале он не один. В дальнем и самом темном углу сидел старик. Рядом стояли костыли. У человека не было одной ноги ниже колена.
   - Покажите им деньги, покажите им свою значимость и они готовы простить вам все ваши грязные делишки! - казалось, что старик разговаривает то ли с невидимым собеседником, то ли с закрытой дверью, которая вела к бушующей толпе. - Мордофили! Остолбени! Уже забыли, что Бавар сделал со мной? Что сделал с девочками? - калека схватил костыль и в сердцах ударил по столу. - Поделом ему! Кара постигла его! Малышка Ко вернулась и отомстила за все!
   Лаиколло остолбенел, услышав знакомое имя.
   - Вы сказали «Малышка Ко»?
   - Я сказал то, что сказал! Я одноногий, но не слепой! - старик посмотрел на Лаи. Один глаз у него сильно косил. - Марико вернулась в деревню! Я видел ее вчера ночью! Грозная и прекрасная! Я сразу понял, что она явилась за жизнью своего дяди.
   - Так значит, и другие тоже узнают Марико и все поймут! - казалось выход найден. - Пойдемте - Вы все им расскажите!
   - Нет. - казалось старик разом постарел на несколько лет. Он уронил костыль и застыв, уставился в одну точку. - Никто мне не поверит. Они не захотят верить. Потому что тогда им придется признать, что все эти годы они уважали и подчинялись грязному лжецу и преступнику. А в глубине души, они и так это знают, но никогда в этом не признаются. – калека вздохнул, его губы предательски задрожали и по щеке сбежала слеза. - Мне не спасти Малышку, эти скоты убьют Марико. - он закрыл лицо руками и горько заплакал. - Ну почему я такой никчемный? Почему я калека...
   Лаи оперся кулаками о столешницу и решительно встал, скрипя зубами от головной боли.
   - Зато я не калека. И хрен я им позволю тронуть моих друзей!
   
   Во дворе стояла бочка с водой. Юноша набрал в грудь побольше воздуха и решительно засунул голову в воду. Когда он вынырнул и откинул мокрые волосы на спину, мысли начали потихоньку проясняться. Лаи отправился в конюшню.

   Сонный пастух – молодой парень в соломенной широкополой шляпе - уныло гнал огромное стадо на выгул. Это было не самое интересное занятие, но больше он ничего не умел, а зарабатывать на жизнь как-то нужно.
   Через дорогу, выходившую из деревни в поля, ветер гнал перекати-поле. Подняв облачко пыли на утоптанную тысячью копыт поверхность дороги, ступила нога, обутая в сапог. Лаиколло, являя собой саму решительность, преградил путь стаду. Пастух удивленно посмотрел на человека перед собой. Лаи эффектно выплюнул травинку:
   - Мне нужно твое стадо, твой кнут и… и твоя шляпа!
   Перед пастухом упал кожаный мешочек. Характерное звяканье однозначно указывало, что в нем монеты.
   - Плачу серебром, - Лаи обнажил меч из коллекции лорда Джордана. – Или сталью. Выбирай!
   Парнишка колебался всего мгновение. Кошель серебра сулил гораздо более интересную жизнь, чем наблюдение за коровами в поле. Кнут упал к ногам Лаиколло, туда же полетела и шляпа. Пастух схватил мешочек с монетами и был таков.
   - Верное решение. – одобрил Лаи, нахлобучивая широкополую шляпу себе на голову.

   Первая попытка воспользоваться кнутом, окончилась болезненным ударом по собственной заднице. Зато потом стало получаться. И даже получилось щелкать. Лаи вскочил в седло и раскрутив над головой кнут, обрушил удар на ближайшую несчастную представительницу крупного рогатого скота.
   - Эгегей, залетные! Разворачивай рога! - задорно прокричал Лаиколло и пустил Упрямца вдоль стада, присвистывая и раздавая удары кнутом. Паника среди коров побежала как волна. Толкаясь и испуганно мыча, они начали разворачиваться в сторону деревни.

[Laikollo]

Штурмующие, наконец-то, сообразили притащить бревно. Дверь с треском выбили, но когда из темноты со свистом вылетел метательный нож и предупреждающе воткнулся в косяк, заходить не решились. Быстро придумали план «Б». Дом обложили связками хвороста и соломы. И как раз поливали все это маслом, когда земля начала подозрительно трястись под ногами. Вооруженные косами люди взволнованно оборачивались – по дороге на них надвигалось большое пыльное облако. Вот, из облака появились первые рога и их перепуганные обладатели. Огромное стадо коров в панике и страхе перед ударами кнута, в бешеном галопе неслось по дороге. Всем, кто находился у него на пути, грозило быть затоптанным. Пожалуй, никто, кроме деревенских жителей, доподлинно не представляет себе, какую угрозу представляет понесшее стадо коров. Косы и другое оружие упало на землю. Люди прыгали через заборы, пытались залезть на крыши или просто в ужасе бежали прочь.
   А позади стада размахивая над головой кнутом, верхом на Упрямце носился Лаиколло, мотивируя и подгоняя свое воинство. Мрак и остальные лошади спутников Лаи, бежали в арьергарде.
   К тому моменту, когда стадо пронеслось мимо осажденного дома, людей на дороге уже не было. Лаиколло подвел лошадей к выбитой двери. Юноша нервно оглядывался по сторонам, постоянно ожидая нападения. Нужно было успеть уехать, пока жители деревни не оправились от атаки собственных коров.
   - Лучше поздно, чем никогда! – из двери выбежала Марико и ловко запрыгнула в седло.
   – Потом расскажешь, что послужило причиной твоего опоздания. - Трицитиана шатая, вынимала из дверного косяка свой метательный нож.
   Мэл залез в седло.
   - Смрадная каракатица! Теперь нас объявят в розыск. Королевские егеря хорошо идут по следу.
   Понимая свою вину, Лаиколло решил помалкивать.
   Кони набирали скорость. Деревенские дома проносились мимо. Напасть на всадников никто не решился, хотя один раз над головами просвистела стрела. Друзьям приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.
   - И куда мы теперь? – крикнула Марико.
   - В Ноби! И очень быстро. Нам там нужно быть раньше, чем новости о нас.
   - Где-то я это уже слышал. – пробубнил Лаи себе под нос.
   Капитан нахлестывал своего коня:
   - В Ноби нам помогут мои друзья. В случае чего, и морем уйти можем.

   Лаи очень не хотел, но его буквально заставили выслушать подробности убийства. Бавар – дядя Марико - то ли не захотел, то ли и в правду не смог узнать племянницу. Его связали. Девушка медленно в подробностях рассказала ему свою судьбу и судьбу сестры, с того момента, как их детьми продали в бродячий цирк. Толстяк вначале плакал, потом угрожал, потом кричал и пытался звать на помощь. Но его прикрутили к стулу и накормили деньгами, которые он получил за продажу сестер. А потом Марико… Тут Лаи особенно ужаснулся и не хотел верить тому, что слышат его уши. Марико собственноручно задушила дядю, так же, как когда-то на её глазах кожаным шнурком задушили сестру. А дальше, они сидели и ждали, когда Лаиколло подгонит лошадей к дому. А дождались того, что пришел тот самый родственник Бавара, за которого когда-то хотели выдать замуж Киту – старшую сестру Марико. Мужчина увидел труп Бавара и успел крикнуть приятелям в окно, прежде, чем его успели заткнуть. А дальше дом обступила вооруженная толпа.

   Теплые дни остались в прошлом. Осень окончательно взяла свое. С реки опять наползал туман, пряча путников от лишних глаз, а холодная сырость ловко пробиралась под одежду.
   - Запомни парень, главное - это яйца!
   Сделав умное лицо, Лаи важно кивнул в ответ.
   - Согласен, яйца - это очень важно.
   Покачиваясь в седле, Мэл вынул из шапки в руках одно из яиц и внимательно осмотрел на свету. Но из-за плотного тумана вокруг, света совершенно не хватало.
   - Мачту мне в зад! - яйцо оказалось с трещиной и капитан разочарованно бросил его на дорогу. - Я еще научу тебя, парень, этой бескровной охоте. Если умеешь находить и разорять птичьи гнезда, то без еды в лесу никогда не останешься.
   - А чьи это яйца? - поинтересовалась Трица, приближаясь верхом на Мраке к беседовавшим мужчинам.
   - А, блудливый пес его знает, чьи!
   - Но ты все равно собираешься их готовить?
   - Ха, абордажный лом с хреном во все дыры! Яичница! Яичница - это то, что я действительно умею вкусно готовить. Вы ведь хотите вечером шикарную яичницу, тысяча тухлых моллюсков?
   Арт`три засмеялась:
   - С тысячью тухлых моллюсков точно не хотим!
   - Якорь вам в глотку, ну я правда хорошо готовлю яйца! Помидоры, сосиски, жареный сыр, лучок, грибочки... - Мэл оглянулся в поисках поддержки. - Солнце, ну скажи им, как вкусно я готовлю яичницу!
   Марико хихикнула в кулачок.
   - Но некоторые из этих продуктов с трудом узнаются после пребывания у тебя на сковороде.
   Капитан отмахнулся:
   - Да какая разница, разрази меня гром! Главное ведь, что это вкусно.
   - Но хотелось бы понимать, что лежит на твоей тарелке. – наконец, не выдержав, Марико звонко рассмеялась.
   - Стоять!
   На тракт из кустов выскочил крепкий усатый мужчина. В руках он держал арбалет, на поясе висел меч в ножнах. Незнакомец был одет в меховую куртку, мехом внутрь и меховую шапку. Из-под куртки поблескивала вороненая кольчуга.
   - Егеря! – прошипела Трицитиана сквозь зубы и вскинула копье.
   Лаи и Мэл схватились за мечи, Марико из-под юбки ловко вытащила метательный нож.
   - Мы - Королевские егеря! Опустить оружие! Вы под прицелом! – скомандовал усатый егерь.
   - Фок-грот-брамсель мне в левое ухо! - смачно выругался Мэл, убирая меч в ножны.
   - Дальше вам ходу нет, - тем временем продолжил егерь. – Либо поворачивайте назад, либо становитесь тут в лесу лагерем.
   Друзья озадаченно переглянулись. Это была не облава на них.
   - Эй, на палубе, а что стряслось? – поинтересовался капитан.
- На какой еще палубе? - нахмурился егерь. - Дальше по дороге караван гуков под атакой, вот что случилось. Пока мы не можем разобраться, сколько врагов и где они прячутся. Так что, не суйтесь туда.
- Сейчас я все выясню.
   Марико натянула толстую кожаную перчатку, затем открыла клетку, приделанную к седлу ее лошади, и достала Огонька. Золотой халзан радостно заклекотал и захлопал крыльями, приветствуя свободу.
   - Ого! – егерь с интересом рассматривал птицу.
   Девушка мило улыбнулась солдату.
   - Я - Видящая, а это мой слэйр. – Марико подбросила птицу в воздух. Волосы девушки взметнулись, когда халзан взмахнув крыльями, стрелой взмыл в небо. – Огонек сейчас все разведает для Вас, милый егерь.
   Егерь нахмурился, пытаясь разглядеть сквозь туман, хищную птицу в небе.
   - Я слышал о такой ваницианской бесовщине, но никогда в нее не верил.
   - Тогда сейчас вы сильно удивитесь. - ухмыльнулась Трица.
   Марико сложила аккуратные маленькие ладошки на луке седла и продолжая улыбаться, стала рассказывать:
   - Пять, нет, шесть крытых фургонов. Остановились сразу после моста. Перед ними ствол большого дерева поперек дороги. Рядом несколько гномов. Лежат. Не шевелятся. Но на фургоны пока никто не нападает. А! О! Вот и ребята! Несколько дюжин в ельнике. Все в черных шкурах. С луками и щитами. Иногда стреляют в сторону фургонов.
   - И заметьте, - шепнул Лаи егерю. – Она даже глаза не закатывает!
   - Чертовщина какая!
   Солдат все больше хмурился и недоверчиво смотрел на девушку. А та продолжала:
   - Ах, вот почему они не нападают. Ждут подмоги с другой стороны. Тоже несколько дюжин в шкурах…
   - Командир! – из кустов выскочил еще один мужчина в меховой куртке и с арбалетом. – Разведка докладывает – племя Черного Медведя спустилось с гор и атакует караван гуков. Около пятидесяти бойцов сидят в засаде и столько же подходят с другой стороны.
   Командир егерей ошалело уставился на Марико.
   - Мать моя женщина!
Девушка широко улыбнулась и мило пожала плечиками.
   - Мой Огонечек никогда не ошибается!
   Прибежавший солдат с интересом переводил взгляд с прекрасной девушки на своего командира.
   - Командир? Сэм? Эй! Какие наши действия?
   Усатый егерь, наконец, очнулся и, насупившись, кивнул четырем всадникам.
   - Нам нужны ваши лошади. У нас слишком мало лошадей для атаки.
   - Обойдетесь! – возмутился Лаиколло.
   - Ты думаешь, это просьба? – в голосе егеря зазвенела сталь. - Это приказ!
   Арт`три примиряюще подняла руку.
   - Спокойно! Мы не отдадим лошадей.
   - Мои ребята готовы в любой момент сделать из вас подушечки для иголок!
   - Но мы готовы помочь вам сами.
   Командир усмехнулся:
   - Две девки, мальчишка и старик? Что с вас проку?
   - Кого ты назвал мальчишкой?
   - Кого ты назвал стариком?
   Одновременно возмутились Мэл и Лаи.
   - Девка? - нехорошо прищурилась арт`три. - Я Трицитиана дочь арт`три, известная как Огненная Фея!
   Лаи поднял очи к небу и проворчал:
   - Сколько же можно рисоваться…
   - А я капитан Черный Дождь, - поддержал Трицу Мэл. – Мне не раз приходилось бывать с сражениях.
   Командир егерей неуверенно переступил с ноги на ногу:
   - Огненная Фея? Да, я слышал про тебя. Ну что же, добро пожаловать. Но оплаты не ждите!
   
   Дюжина всадников скакала рысью по тракту. Грязь летела из-под копыт. Кони норовисто рвали поводья, чувствуя напряжение своих седоков и грядущую сечу.
   - В три ярда по четыре! - скомандовал командир егерей, и начал распределять кого и в какой ряд.
   - Ну и зачем мы в это ввязываемся? – тихо спросил Лаиколло у Трицы, пока очередь не дошла до них. – Там же целая сотня этих сыновей какого-то драного медведя.
   Рыжая скосила взгляд своих голубых глаз:
   - А у нас есть выбор? Из Полыни, наверняка, уже успели донести на заставу Муходоево о случившемся, и теперь нам в спину дышат солдаты. Без коней нам не добраться до Ноби.
   - Огненная Фея - в первый ряд! - командовал егерь. - Ты, парень...
   - Лаиколло.
   - Плевать! Ты в замыкающий ряд! - усач проехался мимо своего воинства, осматривая бойцов. - Вы три ряда - три волны. Первая волна атакует всех подряд. Вторая волна идет следом и старается атаковать тех, кто угрожает ударом в спину первой волне. Третья волна страхует вторую. Всем ясно?
   - А кто страхует третью волну? - поинтересовался Лаи.
   - Сами крутитесь. - отрезал егерь. - Бьем на скаку! Не вязнем в толпе! Стараемся гнать врага от обозов к лесу! Там должны подойти наши и  ударить в спину.
   - Не переживай, - Марико улыбнулась, подбадривая Лаиколло. Она составляла ему компанию в третьем ряду. - Все будет отлично!
   - Ну, раз ты так говоришь. - Лаи смутился от улыбки девушки.
   - Огонек нам поможет. Правда, Огонек? - девушка поцеловала халзана в шею.
   - Перед фургонами будет поваленное дерево. - продолжал инструктаж командир. - Не гоним лошадей на него, не перепрыгиваем. Напорите лошадь на ветки. Делимся на пары и объезжаем с двух сторон! Всем ясно? Не слышу.
   Нестройный хор голосов положительно отозвался.
   - Отлично. Готовьсь по моему сигналу перейти в галоп! - Егерь поднял боевой рог и протяжно протрубил сигнал атаки.   

   Человек, закутанный в медвежью шкуру, аккуратно отодвинул колючую еловую лапу. Внимательно осмотрел караван на дороге. Махнул рукой, призывая бойцов двигаться за ним. Фигуры в черных шкурах, медленно, с двух сторон, стали приближаться к фургонам. Раздалась отборная гномья брань и фургоны огрызнулись стрелами. Но туман не давал достаточно хорошо прицелиться, а толстые кожаные щиты отлично сдерживали стрелы.
   Боец с раскрашенным лицом, шедший первым, опустил щит, в котором засело три стрелы, и гортанно прокричал сигнал атаки на варварском наречии. Сыны Черного медведя подхватили боевой клич своего вождя и, потрясая оружием над головой, ринулись вперед. Из бойниц в деревянных стенках фургонов вновь прыснули стрелы. Несколько варваров упало. Но другие уже почти успели добежать, когда над полем битвы протяжно взревел боевой рог.
   Играя злую шутку, туман приносил песню рога со всех сторон. Варвары остановились, не понимая, откуда ожидать новых противников. Гномы тоже застыли, прячась в своих фургонах. Песня рога завораживала и пугала. А потом наступила тишина.

   Упрямец пританцовывал, рвал поводья из рук и пытался перейти в галоп раньше времени. Лаиколло старательно пытался удержать коня и не нарушать боевой порядок всадников. Но в тот момент, когда запел рог, жеребец заржал и моментально рванул с места в карьер.
   - Куда? - завопил капитан егерей, переставая трубить сигнал атаки.

   Лаиколло, встав в стременах и прижавшись к шее коня, летел по дороге. Сердце билось в такт бешеного перестука копыт. Сверху раздался крик - это Огонек, спущенный Марико догнал всадника и летел у него над головой. Туман постепенно редел, но все равно казалось, словно мчишься сквозь белое Ничто. Впереди из тумана выступило большое поваленное дерево с торчащими во все стороны ветками. Лаи отчаянно начал бить пяткой в бок коня и натянул повод с одной стороны, пытаясь объехать дерево. Но огромный жеребец, казалось, не замечал потугов седока и несся прямо на скопление веток и огромный ствол.
 
   Из тумана послышался далекий вопль неизвестного происхождения. А затем все отчетливее стал слышен приближающийся стук копыт по дороге, со стороны поваленного дерева. Люди в черных шкурах сбивались в небольшие кучки, прикрываясь щитами и выставляя перед собой оружие. Гномы застыли в своих фургонах, внимательно всматриваясь в туман над темным силуэтом лежащего дерева. Среди чужой варварской речи все чаше раздавалось "Угрюмый рыцарь", "Угрюм"! Сыны Черного Медведя неуверенно пятились и сжимали свои талисманы на поясе. Но тут, вперед вышел их вождь с раскрашенным лицом. Он поднял оружие и прокричал что-то на варварском языке, призывая не паниковать и ободряя своих воинов. Люди в черных одеждах перестали пятиться.
   Стук копыт раздавался все ближе. Туман эхом множил этот звук, и уже казалось, что он летит со всех сторон. А потом, разрывая белую мглу и с хрустом ломая грудью ветки, над деревом в высоченном прыжке из Ничто взвился громадный гнедой конь. На коне восседал всадник в дорогом дуплете и соломенной шляпе, которую каким-то чудом не сорвало с головы. А над всадником, блистая золотом крыльев, летела большая хищная птица.

06.04.2014

[Ромашка Нит]

[Earelde]

А что произойдет дальше?Лайколло,когда же новые главы? Очень хочется прочитать...Спасибо вам за предыдущие,жду с нетерпением новых.Мне по душе ваше творчество...

[Laikollo]

Спасибо, что читаете и ждете, это очень приятно и мотивирует продолжать! 

[Laikollo]

Глава 12.
Мы казнили медведя.

Листва ударила по глазам, ветки оцарапали лицо. Внизу промелькнули тела мертвых гномов. Лаи почувствовал, как по лицу из царапин течет кровь, а в животе тугим комком нарастает ужас. Впереди у повозок стояла вооруженная толпа людей в черных шкурах. Упрямец бешено несся на противников.
Юноша стиснул зубы и сделал над собой усилие. Упругий комок страха из живота поднялся выше к груди, а потом еще выше и резко вырвался изо рта бессловесным яростным криком. На Лаиколло нахлынуло то самое, уже знакомое, чувство бешенства. А люди в черных шкурах поднимали щиты и оружие. Мимо просвистело копье. Лаи вспомнил слова Трицитианы и глубоко вдохнув, ухватил за хвост свою ярость, не давая ей стать бездумной.
Он слышал, как бешено колотится его сердце, чувствовал свой каждый глубокий частый вдох, но мир вокруг вдруг замедлил темп. Неспешно развивалась грива Упрямца в бешеном ритме скачки, медленно приближался враг, подняв над головой топор для удара. Но Лаиколло ударил первым. Острейшая сталь дорогого клинка рассекла лицо сына Черного Медведя, брызнула кровь. Упрямец сбил с ног несчастного и помчался дальше.
Почуяв кровь и узрев противника, конь делал то, для чего был рожден и воспитан. Он рвал зубами, бил грудью и копытами, топтал. Войдя в раж, и почти не замечая попыток управления им седока, преследовал убегающих и добивал упавших. Лаи поднимал и опускал меч, бил неистово и самозабвенно, не думая о защите. Он был един с конем. Един в ярости и жажде крови. И все бы это закончилось плачевно, и в Лаиколло бы просто кинули копье, если бы в этот момент из тумана не раздался пронзительный боевой клич.
- Ари! Ари ицитиана! - звенел высокий женский голос в тумане. И разрывая белую мглу, словно из потустороннего мира, вылетела четверка всадников первой волны атаки.
Должно быть, командир Королевских егерей трижды возблагодарил судьбу, за то, что она послала ему подмогу в трудный час. Огненная фея была воистину страшна: глаза светились холодным голубым огнем, рот распахнут в боевом кличе, ярко-рыжие волосы, словно пламя костра, трепещут от встречного ветра. Трицитиана пела свою боевую песню и метко разила копьем. Небольшой шустрый Мрак ловко метался среди противников, уберегая свою наездницу от ответных ударов.
Потом из тумана появились вторая и третья волны всадников, пройдясь стальным смертоносным гребнем сквозь ряды противников.
Лаи увидел, как в одного из егерей вонзилось копье, а другого схватили за ногу и стащили с коня. Юноша направил свою живую боевую машину на выручку. Несколько дикарей навалились на упавшего егеря. Лаи осадил Упрямца за пару шагов до врага и развернул коня. Но жеребец, как и ожидал Лаи, уже приметил противников и пошел в яростную атаку задними ногами, отгоняя людей в шкурах от егеря. Солдат оказался жив, но ранен.
В этот момент деревянные двери фургонов с грохотом распахнулись, извергая на свет невысокие, закованные в броню фигуры. Гномы долго держали оборону в своих фургонах, копя обиду и злость от бессилия и страха. А теперь они с удовольствием выплескивали все, что у них накопилось, отборной бранью и арбалетными стрелами.
Сыны Черного Медведя не выдержали совместного натиска людей и гномов и начали отступать к лесу. Одна часть успела скрыться среди деревьев, но другую часть войска варваров встретили стальные пчелы арбалетных болтов егерей. Пеший отряд которых уже успел засесть в лесу с одной стороны дороги.
Около трех десятков оставшихся в живых варваров сбились в кучу, прижавшись спинами и прикрывшись щитами.
- Бросайте оружие! – прокричал усатый командир егерей, сдерживая своего коня. – У вас нет шансов!
- Ты хочешь наше оружие? - на общем языке Хадола спросили из толпы. - Лови! - и в егеря полетело копье.
Командир ловко увернулся, припав в шее своего коня. Потом выпрямился и протрубил в боевой рог, призывая воинов к себе.
- Всадники, строй! Все в линию, вашу мать!
Сыны Черного Медведя, тем временем, образовав из щитов защитный купол, быстрым шагом отступали к лесу.
Лошади возбужденно ржали и рвали поводья. Лишь десять всадников из двенадцати смогли откликнуться на зов и образовать строй. Один конный егерь погиб, другой был ранен.
Стрелки! - заорал командир. - Лупи гадов по ногам! - а потом обратился к конным воинам. - Бойцы! Сомкнуть строй! Вперед! - он крутанул над головой меч, во все стороны полетели капли крови. - Топчи уродов!
Плотный строй из десятка всадников, набирая скорость, рванул на врага. Черепаха из щитов медленно приближалась к спасительной кромке леса. Стрелы выхватывали из ее рядов все новые и новые жертвы. Но образовавшаяся брешь тут же смыкалась и закрывалась щитом соседа.
Кони несли в галопе. Всадники кричали и свистели, подбадривая себя, и друг друга. Враг становился все ближе и ближе. Лаи увидел, как щиты в центре раздвинулись, и оттуда высунулся человек с копьем. Зеленые глаза на лице, покрытом синими татуировками, горели ненавистью. Сын Черного Медведя смотрел прямо на Лаиколло. Варвар замахнулся копьем и Лаи понял, что ему не увернуться - строй всадников был слишком плотным, а расстояние стремительно сокращалось. Юноша оскалился, глядя в глаза надвигающейся смерти. Страха не было, только желание добраться до врага первым и вцепиться в него рукам и зубами. Наконечник копья блеснул в молодецком замахе для сильно броска и в этот момент с неба на варвара упал Огонек. Мужчина выронил копье и дико закричал, пытаясь оторвать от себя хищную птицу. Золотой халзан рвал лицо человека когтями и бил клювом.
А затем грохот кавалерийского удара о щиты заполнил собой весь мир. Несколько коней, пронзенные копьями, пали, погребая под собой и седоков и противников. Но Упрямец, получив несколько царапин, продолжал топтать и кусать. Лаи бил и колол в незнакомые татуированные лица, искаженные от страха, ярости и боли. А потом они прошли строй насквозь и, оказалось, что все закончилось.
На земле лежало с полсотни тел, слышались стоны.
С неба началась падать мелкая холодная осенняя морось. Лаи посмотрел на свой меч. По клинку на руки стекала кровь.
Трица присела на край ящика с оружием и стянула сапог. Дерево с дороги убрали, и караван вновь продолжал движение. Фургон поскрипывал и раскачивался на деревянных колесах. От ящиков пахло оружейной смазкой, а от людей кровью. Поскольку гномы везли оружие в Грейсван, то командир егерей принял решение сопроводить его до заставы Мухоедово.
- Дурацкие ботфорты. – выругалась арт`три, вытряхивая из сапога камешки. – Надо будет сменить их на ботинки и обмотки. Одни проблемы от них, каждый раз снимать - это целое событие. А если сапоги промокнут, то вообще - самой иногда и не снять.
Мэл поставил один ящик на другой и удобно устроился с арбалетом возле бойницы в стене фургона. Оружия в фургонах было навалом, и гномы милостиво раздали всем защитникам новенькие арбалеты, поблескивающие полировкой и маслом. Капитан улыбнулся своим воспоминаниям:
- Триста акул мне в глотку, не хай ботфорты! Иногда они чертовски полезны.
Марико сидела на полу фургона, скрестив ноги и прислонившись спиной к стенке. Она опять смотрела глазами Огонька.
- Медведи все еще преследуют нас. И, кажется, их становится больше. Похоже, прибыл еще один отряд.
Лаи оторвал взгляд от щели бойницы и проверил свой новенький арбалет. Стрела была на месте. Старый арбалет, который он добыл в поместье лорда Джордана, остался привязанным к седлу Упрямца. А всех коней, и даже Упрямца каким-то образом, забрали егеря, чтобы разведать дорогу и место для ночной стоянки. В битве за караван они потеряли слишком много своих лошадей.
- Так что ты там начал про ботфорты? – уточнил юноша.
Мэл приставил арбалет к бойнице и выстрелил в придорожный лес. Потом нахмурился и присмотрелся.
- Якорь мне в зад, я попал или нет?
- Не было там никого. – буркнул гном, который составлял им компанию в фургоне. – А с якорем осторожнее, его же потом не вынуть.
- Мне показалось движение, так его растак во все щели. – пожал плечами капитан.
- Этих гадов в их черных шкурах не разглядишь ничерта в сумерках. – проворчал в ответ гук.
- Ботфорты! – нетерпеливо напомнил Лаи. – Наверняка же, это начало какой-то интересной истории, а?
Марико улыбнулась.
- Егеря нашли подходящую поляну для стоянки на ночь. Совсем недалеко. Мы вскоре будет там и нам вернут лошадок.
- И вот тогда мы распрощаемся с вами. – Трица холодно улыбнулась гному.
- Ваша помощь была неоценима, блистательная Трицитиана. – гном низко поклонился, подметая бородой дно фургона.
- Благодарность звучала бы лучше, звени она и оттягивай кошель. – усмехнулся Мэл.
- На стоянке я передам ваши слова бригадиру. – кивнул гном в ответ.
- Мэл, ты, кажется, хотел рассказать историю! – в очередной раз подал голос Лаиколло.
- Разрази тебя гром, салага! Хорошо, слушайте. – ухмыльнулся капитан. – Служба моя на королевском флоте началась в должности младшего матроса. Начал я свою жизнь возле моря и надеюсь там же её и закончить, душно мне в этих лесах… - вздохнул он. -  Но не о том речь. Предстояло нам большое плаванье. Товарищи подговорили меня, что выпивки на корабле ни мне, ни им не светит, а потому нужно взять с собой побольше. Но, разумеется, матросам не разрешалось проносить на борт алкоголь. А я, дурак,  конечно, повелся и протащил на борт маленький бочонок гномьего самогона. Штука, знаете ли, знатная.
Гном одобрительно хмыкнул. А Мэл наладил новую стрелу на арбалет, посмотрел в бойницу и продолжил рассказ:
- Напились мы на третью ночь, смрадная каракатица, и конечно, боцман нас застукал. Утром построение на палубе. Вывели нас перед строем, показательно отхлестали. Не сильно, так, для профилактики. А потом боцман решил пойти еще дальше. Спрашивает «Кто на борт самогон пронес?», ну я признался. Он крышку из бочонка выбил и все содержимое, а было его больше, чем половина, вылил мне на голову. Ну, чтобы, вроде как, свежие рубцы на теле обожгло.
В стену фургона с глухим стуком вонзилась стрела. Все пассажиры вздрогнули от неожиданности.
- Етить твою налево! – выругался гном. – Огрызаются, гады. Стреляйте по ним!
Лаи всмотрелся в придорожный лес.
- Да не видно уже ни зги! Куда стрелять-то?
- По кустам хоть, предупредительный дай, чтоб не наглели! – рявкнул в ответ гном.
- А вот мы - отличная мишень на дороге. – скривилась арт`три.
Мэл выстрелил в направлении леса. Лаи тоже, а потом взял новую стрелу и повернулся к капитану:
- Ну, облили тебя, а дальше то что?
- А дальше закрыли нас в карцере. На хлеб и воду. Через день приходит к нам боцман. Мы пьяные в драбадан сидим. Он в крик. Построение на палубе, кто, мол, наказанным алкоголь носил. Все молчат. Ладно. Приходит на второй день, мы опять пьяные сидим. Тут уже скандал, выяснения, капитану доложили. Обыскали карцер, обыскали нас - ничего не нашли. Поставили возле карцера охрану. Приходит боцман на третий день. Ну, теперь-то уже, казалось, ничего не должно быть.
Щелкнул арбалет - Мэл опять выстрелил в сторону леса.
- Шныряют, недоумки палубные!
- Да ты не отвлекайся. – гном увлеченно поглаживал бороду, ожидая продолжения рассказа. – Дальше-то, что было?
- А на третий день мы опять пьяные в стельку.
- Так, причем тут мои ботфорты, я так и не догоняю? – Трица подала Мэлу новую стрелу для арбалета. – Кто-то просто вам постоянно протаскивал самогон в каюту.
- Так в том-то и дело, что нет! – капитан наложил стрелу на арбалет и вернулся к бойнице. – Просто, когда боцман мне на голову самогон выливал, тот, подчиняясь всем законам Мироздания, тек по телу вниз, прямо в мои высоченные ботфорты и потом…
Фургон взорвался дружным хохотом. Гном гоготал и утирал бородой слезы. На досчатое дно фургона грохнулся арбалет.
- Дальше-то, что? – спросила Трица. – Эй, Мэл, ты чего?
Руки капитана безвольно упали. Мэл стоял, прислонившись лицом к бойнице. Потом медленно начал оседать. Лаи вовремя подскочил, чтобы не дать другу упасть. Из глазницы капитана торчала стрела с черным оперением.
В небесах истошно закричал Золотой халзан. Его отчаянный крик подхватила Марико.